Солнце ночи
Шрифт:
Анечка упорно молчала, но в самом ее молчании мне чудилось неодобрение. Действительно, грузят девушку какими-то дурацкими воспоминаниями столетней давности, до которых ей нет никакого дела! Мне все это было очень интересно, и я навострила уши, наплевав на приличия.
— В общем, школу я закончила с отличием, — продолжала Ольга. — И сразу поступила в торговый техникум. Почему не пошла в вуз? Не знаю. Наверное, от страха. Больше всего я боялась провалиться. Если бы я не поступила, то пришлось бы вернуться в деревню, к тоскливой беспросветной жизни, которую я ненавидела
Ольга перевела дыхание.
— Я поступила с первой попытки, — продолжала она. — Курс у нас подобрался молодой, веселый… Денег было в обрез, подрабатывали, как могли. Лично я по вечерам мыла посуду в кафе. Не бог весть какие деньги, всего шестьдесят рублей, да стипендия сорок пять, как отличнице… В общем, считай сама.
— Сто пять рублей, — сказала Анечка, впервые за прошедшие пятнадцать минут подав голос.
— Сто пять рублей, — повторила Ольга нараспев. Рассмеялась и добавила: — Для меня это были огромные деньги! Тридцать пять рублей стоили лаковые лодочки в ГУМе, я с первой же получки их купила. И бегала на танцы, каждый вечер плясала, как ненормальная. Сил было много, а вот ума — не очень.
Ольга вздохнула.
— Как-то раз к нам на танцы забрели ребята из ГИТИСа, — продолжала она, понизив голос. — Один мне очень понравился. Слово за слово, познакомились. Мне восемнадцать, ему восемнадцать, я деревенская, он городской, я торговый работник, он будущий театровед… Казалось бы, что между нами общего, о чем нам говорить? Только разговоры нас не интересовали. Мы с ним плясали до глубокой ночи, потом гуляли по городу… Тогда безопасно было, многие люди гуляли по ночной Москве, — объяснила Ольга. — Красиво было — до умопомрачения! Не город, а сказочное видение! Витрины нарядные, люди такие доброжелательные, все друг другу улыбаются, раскланиваются… В общем, не жизнь — а праздник!
Ольга замолчала и как-то странно замялась.
— В общем, ты догулялась, — спокойно договорила Анечка.
Пауза. Даже мне стало неудобно за эту короткую безжалостную фразу.
— Можно сказать и так, — мужественно признала Ольга. — Догулялась. Обычно так говорят бабки в деревнях.
— Ничего странного, — все так же спокойно ответила Анечка. — Гены, надо полагать. Насколько я понимаю, я твоя дочь?
Тут настала такая долгая и мучительная пауза, что я успела состариться. Не знаю, какой реакции я ждала: скорее всего, бурной. И вдруг услышала, как кто-то едва слышно всхлипывает. Этот звук вывернул мою душу наизнанку. Представить себе Ольгу — сильную, уверенную в себе женщину, всего добившуюся в этой жизни, — плачущей! Но Ольга плакала: тихо, беспомощно, как маленькая девочка.
— Умоляю, давай обойдемся без истерики, — сказала Аня.
— Прости, прости! — запаниковала Ольга. Я услышала, как она шумно высморкалась в носовой платок. — А как ты догадалась?
— А то и так неясно! — ответила Анечка, пожимая плечами. — Рассказала мне кучу ужасов о своей несчастной жизни… Спрашивается, зачем? Ясное дело, зачем:
— Ты меня осуждаешь? — спросила Ольга очень горько. Но ответа не дождалась. Помолчала и продолжала: — Я понимаю, оправдать себя мне не удастся. Да я и не пытаюсь оправдаться! Я просто хочу, чтобы ты знала, как все было на самом деле! Твой отец… — Тут Ольга запнулась. Помолчала, пересилила себя и продолжила: — Твой отец… очень испугался, когда я ему сказала, что беременна. Нам было всего восемнадцать лет! Понимаю, это не оправдание, но все же… — Она вздохнула.
— И ты оставила меня в роддоме, как старый сломанный зонтик, — сказала Анечка. В первый раз я услышала в ее голосе какие-то человеческие интонации. Что-то похожее на гнев.
— Нет! Что ты! Конечно нет!
Ольга вскочила с места, я увидела ее растрепанную голову и лицо в подтеках дождя и слез. Она вытерла ладонями мокрые щеки и снова уселась рядом с дочерью.
— Конечно, нет, — продолжала Ольга. — Мы решили вот что: оставляем тебя в Доме малютки… на время. Пока не получим дипломы. А как только устроимся на работу — сразу поженимся и заберем тебя к себе!
— Что же не забрали? — поинтересовалась Анечка.
Ольга громко хрустнула пальцами.
— Да, — сказала она пустым невыразительным голосом. — Ты имеешь полное право меня ненавидеть. Полное право. Я просто тварь. Испугалась.
— Чего испугалась? — не поняла Анечка.
— Знаешь, к тому моменту, когда мы закончили учиться, твой отец уже женился. На москвичке. С пропиской, с квартирой, с влиятельными родителями… В общем, с полным пакетом социального обеспечения.
Настала долгая пауза. Потом Ольга сказала больным голосом:
— Я должна была забрать тебя сама! Конечно, идти мне с ребенком было некуда, но все равно, я должна была что-то придумать!.. Обязана была!..
— Не жми руку, мне больно, — сказала Аня.
— Прости.
Еще одна долгая пауза.
— Я старалась не терять тебя из виду, — продолжала Ольга робким голосом. — Ты, конечно, не помнишь, но на каждый твой день рождения я дарила тебе подарки…
— Почему не помню? Помню, — равнодушно ответила Анечка. — Ты мне как-то раз сунула куклу прямо на улице. Остановила меня и сунула. А воспитательница отвела глаза в сторону и сделала вид, что не заметила.
Пауза. Потом Ольга спросила:
— Неужели правда помнишь?
— Еще бы! — откликнулась Анечка. — Я этой кукле глаза вырвала. И голову оторвала.
— Зачем? — с болью спросила Ольга.
Анечка засмеялась. Дрожь пробрала меня от этого смеха.
— Просто так, — объяснила она, отсмеявшись. — Представляла, что кукла — это ты.
Я прикусила нижнюю губу. Конечно, Ольга поступила малодушно. Струсила, что тут говорить… Но отчего-то Ольга вызывала у меня жалость, а Анечка отвращение. И еще страх. Недаром народная мудрость советует опасаться тихонь.
— Да, — смиренно признала Ольга. — Ты имеешь полное право меня ненавидеть.
— Тебя? Ненавидеть? — надменно произнесла Анечка. — Это было бы слишком мягким наказанием. Я тебя убить готова, как и своего папочку!