Солнце Палестины
Шрифт:
– Пожалуй, во время осады Антиохии, - задумчиво произнесла она, - представьте себе, войска измученные восьмимесячной осадой, голодом и жаждой, только что взяли город, убив всех жителей. Но еды в нем не оказалось, к тому же из-за трупов павших разразилась эпидемия. А, в придачу к этому, нас окружила армия турок, числом около сорока тысяч. У многих поселился страх в сердце. Всем казалось, что Господь отвернулся от детей своих, разгневался, ведь вожди забыли о главной цели похода и стали мечтать о своих королевствах.
В войске началось дезертирство, ночью и днем, по одному или группой покидали лагерь
Так за разговорами проходила поездка, иногда беседа сама по себе затихала и все ехали, молча, через некоторое время снова вспыхивая. Принцессу интересовала жизнь на Кипре, большой ли город Ларнак. Сколько стоят ткани в лавках города, и каких расцветок они бывают. По какой цене закупают их в Александрии. На такие вопросы отвечала Настя, а Саша, придержав коня, отъезжала в хвост свиты, стараясь, стать незаметней. В таких разговорах она заново изучала это время, пытаясь запомнить разную информацию. Решив для себя больше слушать и меньше говорить. Этими разговорами они ещё отвлекали себя от постоянной жажды.
Кони их тоже смотрелись невесело, покрытые с ног до головы желтой пылью, они медленно переставляли свои ноги. Окончательно околеть им не давали, порции воды из бурдюков обоза графа.
Каждый вечер они с остальными фрейлинами сопровождали Эльвиру на вечернюю трапезу. Прислушиваясь к застольным разговорам, подруги узнавали последние новости. Так они узнали, что вокруг войска появились конные разъезды арабов. Находясь на пределе видимости, они не пытались нападать, ограничивая себя разведкой. Только Танкред д, Отвиль вместе со своими рыцарями пытался переломить с ними копье, но верткие всадники уклонялись от боя, быстро исчезая из виду. Граф Раймонд на очередном ужине высказал неприятную для всех мысль. Он предположил, что это разведка эмира Иерусалима, они следят по какому пути идёт войско, и в этом направлении уничтожают колодцы, пытаясь заставить их повернуть обратно под угрозой жажды.
Все присутствующие в тот вечер за столом, горестно вздыхали, думая о будущем. Саша в тайне понадеялась, что вожди все-таки решат повернуть назад. Ведь, на ее взгляд, люди в войске выглядели усталыми. Особенно тяжело приходилось пехотинцам, шагавшим на своих двоих и неся на себе оружие и личные вещи. Правда, в середине дня, по сигналу рогов, устраивался небольшой привал. Люди не покидая походных порядков, садились на землю или на край дороги. Отдыхали, по Сашиному ощущению, где-то с полчаса и по сигналу продолжали движение. В общем, люди нуждались в продолжительном отдыхе, но поход продолжился дальше.
Постепенно интерес к Саше и Насте прошел, они уже не вызывали ажиотажа, к ним привыкли и перестали мучить расспросами. Еще отряд девушек увеличился на одного человека, у них появился конюх. Это случилось вечером третьего дня.
Расседлывая лошадей и приготавливая
– Стой, мелкий поганец, - кричал стражник, - тебе сюда нельзя! Убирайся отсюда.
Саша обернулась на шум и увидела, как стражник, треплет пойманного за шиворот, паренька, возрастом лет четырнадцати. Тот крутится у него в руках и пытается вырваться, отбиваясь ногами. Его одежда выглядела бедно, была сильно изношена и имела множество заплат. Парень явно старался следить за собой, чем выгодно отличался от остальных нищих. На нем была простая серая рубаха из домотканого полотна. Ноги скрывали чулки - шоссы, когда-то разного цвета, но от долгой носки они выгорели на солнце, поэтому понять какой они окраски было невозможно. Обут он был в деревянные сандалии с кожаными ремешками.
Его русые волосы были подстрижены "под горшок".
Для своих лет он имел немного низкий рост и широкие плечи, когда-то выглядел крепышом, но сейчас исхудал. Когда паренек увидел, что девушки смотрят на него, то стал кричать, обращаясь к ним.
– Благородные синьоры, выслушайте меня, прошу вас именем Христа, я не вор!
– Воин, пропусти его,- крикнула Саша, ей стало интересно, что ему от них надо.
Настя, хотела уже высказаться, но Александра подняла руку, прерывая её отповедь.
Парень подбежал к ним и поклонился, приложив руку к сердцу, а Саша присела на лежавшие кучей седельные сумки.
– Ну, говори парень, чего хотел,- сказала она, подбодрив его жестом.
Паренек набрал в грудь воздуха и выпалил одним махом:
– Благородные синьоры, возьмите меня к себе в слуги, - и продолжил скороговоркой, боясь, что его могут прогнать,- я много умею и готов работать за еду. Я у вас много не съем, дадите мне маленький сухарик, я и сыт. Зато коней почищу, одежду могу чинить, груз носить. Не смотрите, что я маленький, я крепкий.
Девушка жестом прервала его монолог и задумалась. Она уже не раз, подумывала о помощнике. Им вдвоём приходилось тяжело каждое утро и вечер возиться с конями и грузом. Но брать ребёнка на работу ей как-то претило и еще, его ведь надо кормить. В это время, беря себе слугу на работу, хозяин обязан был заботиться о нем, а с едой у них самих не очень. Саша решила ему отказать. Парень, словно почувствовал это и жалостливо посмотрел на неё. Слова застряли в ее горле, ведь во взгляде паренька была такая безнадега, что Александру пробрало до сердца. Такой взгляд мог быть у человека готового на убийство или самоубийство, который дошёл до крайней черты. В случае с пареньком, видимо это был голод. У девушки просто не хватило духу прогнать паренька, оттолкнуть.
– Прежде чем тебя взять,- проговорила Саша,- скажи, как тебя зовут?
– Меня зовут Якоб,- молвил парень,- я из-под Майнца.
– Немец, что ли?
– Нет, шваб.
– А не проснемся мы утром без вещей,- вставила своё слово Настя.
– Я не вор, - буркнул ей с какой-то гордостью Якоб.
– Хорошо, - хлопнула себя по коленям Саша,- мы тебя возьмём, только с едой ты ошибся. У нас только овес.
Девушка достала горсть зерна и высыпала парню в руку. Настя попросила его рассказать о себе.