Солнце полуночи
Шрифт:
«Делай, что должен, лишь бы устоять, сынок. Я буду скучать по тебе. Вот, возьми мою машину. Бак полный».
Потом он задумался, правильно ли поступает, отсылая меня. И не обидел ли меня своим недоверием.
– Нет, – прошептал я на бегу. – Именно это мне и было нужно. Если бы ты велел мне остаться, я вполне мог бы не оправдать такого доверия.
– Мне жаль, что ты страдаешь, Эдвард. Но ты должен сделать все, что в твоих силах, чтобы эта девочка Свон осталась жива. Даже если для этого
– Знаю, знаю.
– Но почему ты все-таки вернулся? Ты знаешь, как я рад, что ты снова здесь, но если это настолько трудно…
– Не люблю чувствовать себя трусом, – признался я.
Мы сбавили темп и теперь бежали почти трусцой в темноте.
– Это лучше, чем подвергать ее опасности. Через год-другой она уедет.
– Ты прав, я понимаю. – Но от его слов мне, наоборот, захотелось остаться. Ведь она через год-другой уедет…
Карлайл остановился, и я тоже. Он повернулся и вгляделся в мое лицо.
«Но бежать ты не намерен, так?»
Я повесил голову.
«Из гордости, Эдвард? Нет ничего постыдного в том, чтобы…»
– Нет, здесь меня удерживает вовсе не гордость. Только не теперь.
«Некуда податься?»
Я издал короткий смешок.
– Нет. И это меня не остановило бы, если бы я мог заставить себя уехать.
– Мы уедем с тобой, разумеется, если тебе это нужно. Только попроси. Ты ведь переезжал ради других, не жалуясь. И они не станут злиться на тебя.
Я поднял бровь.
Он рассмеялся.
– Да, Розали могла бы, но она перед тобой в долгу. В любом случае гораздо лучше, если мы уедем сейчас, пока ущерб еще не нанесен, чем потом, когда прервется чья-то жизнь.
К тому времени, как он договорил, от недавнего веселья не осталось и следа.
От его слов я вздрогнул.
– Да, – согласился я. Мой голос прозвучал хрипло.
«Но ведь ты не уезжаешь?»
Я вздохнул.
– А должен.
– Что удерживает тебя здесь, Эдвард? Никак не пойму…
– Не знаю, смогу ли я объяснить. – Даже мне самому это казалось бессмыслицей.
Долгую минуту он вглядывался в меня.
«Нет, все-таки не понимаю. Но вторгаться в твою личную жизнь не стану, если ты предпочитаешь промолчать».
– Спасибо. Очень великодушно с твоей стороны, тем более что скрыть от меня свою личную жизнь не удается никому.
С единственным исключением. И я всеми силами старался лишить ее этого права – разве не так?
«У каждого свои странности. – Он снова рассмеялся. – За дело?»
Он только что учуял небольшое стадо оленей. Непросто было изобразить воодушевление от запаха, который даже при
Я вздохнул.
– Давай, – согласился я, хотя и знал, что, сколько бы я ни заливал жажду оленьей кровью, это не поможет.
Мы оба приняли охотничью стойку, припав к земле, и отнюдь не соблазнительный запах безмолвно поманил нас вперед.
К тому времени, как мы вернулись домой, началось похолодание. Растаявший снег подмерз, и казалось, все вокруг покрылось тонким слоем стекла – каждая сосновая иголка, каждая ветка папоротника, каждая травинка заледенела.
Карлайл ушел переодеваться к утреннему дежурству в больнице, а я остался у реки ждать, когда взойдет солнце. Сам себе я казался прямо-таки… распухшим от выпитой крови, но понимал, что утоленная таким способом жажда мало что изменит, когда я вновь окажусь рядом с той девушкой.
Холодный и неподвижный, как камень, я сидел и смотрел на темную воду, бегущую вдоль ледяных берегов, смотрел будто сквозь нее.
Карлайл прав. Мне надо уехать из Форкса. Остальные пустят какой-нибудь слух, чтобы объяснить мое отсутствие. Закрытая школа в Европе. Визит к дальним родственникам. Подростковый побег. Не важно, что именно. Никто не станет докапываться.
Всего год-два, а потом эта девушка уедет. Займется своей жизнью – ведь у нее-то она есть, эта жизнь. Поступит в какой-нибудь колледж, начнет строить карьеру, может, выйдет замуж. Мне представилась эта картина: она сама, вся в белом, размеренным шагом идущая под руку со своим отцом.
Она была странной – боль, вызванная у меня этим видением. Я не мог ее понять. Неужели я завидовал ее будущему, потому что сам был его лишен? Но это же бессмысленно. У каждого из людей, которые меня окружали, впереди имелись те же возможности – целая жизнь, – а я тем не менее редко удостаивал их завистью.
Что я должен сделать, так это оставить ее в покое вместе с ее будущим. Перестать подвергать риску ее жизнь. Так будет правильно. Карлайл всегда выбирает верные решения. И мне следует прислушиваться к нему. Что я и сделаю.
Солнце выглянуло из-за туч, слабый свет заблестел на замерзшей траве.
Еще один день, решил я. Увижу ее еще раз. Я справлюсь. Может, упомяну вскользь о своем предстоящем исчезновении, подготовлю почву.
Будет трудно. Я чувствовал это по острому нежеланию, уже вынуждающему меня изобретать предлоги, чтобы остаться, отодвинуть срок отъезда на два дня, три, четыре… Но я поступлю так, как будет правильно. Советам Карлайла можно доверять – это мне известно. Как и то, что сейчас я слишком взвинчен, чтобы самому принять верные решения.