Солнце в декабре

Брагинский Эмиль Вениаминович

Новые кварталы принципиально отличаются от официального Нью-Дели. Торжественно открытый в январе 1931 года, он ничего не изменил в жизни обитателей города. В самом Нью-Дели поселилось ничтожно мало людей, очень дорого здесь. И любопытно, что в городе, где проблема жилья остра необычайно, в той части его, которая называется Нью-Дели, самая низкая плотность населения из всех столиц мира.

Мы захотели поехать в недавно отстроенные кварталы. И нам помогла в этом редактор газеты «Патриот», женщина легендарная, лауреат Международной Ленинской премии Мира Аруна Асаф-али, одна из героинь национально-освободительного движения. Она познакомила нас с пожилым сикхом, который смущался, не знал, куда девать руки, и беспрерывно улыбался. Это был старый почтальон Лабх Сингх, к нему мы поехали

в гости. Перед тем как мы сели в машину, он вдруг куда-то исчез и вскоре вернулся с двумя пакетиками — купил угощение. Он сидел рядом с водителем, торжественный в своем белом тюрбане, очень важный, потому что именно к нему едут гости из России. Для сикха принять гостя — праздник!

Сикхи раньше всего обращают на себя внимание иностранцев. Цветные тюрбаны, бороды, иногда такие длинные, что их приходится прятать под сетку или даже накручивать на проволоку. Я помню, в Москве на мемориале братьев Знаменских сикх бежал дистанцию в четыреста метров. Вид смуглого бородатого бегуна в тюрбане был настолько необычен, что стадион, как один человек, болел за него. Индийский бегун оправдал надежды болельщиков и легко победил…

Сикхи никогда не курят, на правой руке носят стальной браслет, еще при них должны быть гребень для волос и кинжал. Сикхи — жители Пенджаба — смелый народ. Именно они, как правило, первыми встречали захватчиков, шедших с севера, и вступали в бой.

Лабх Сингх («сингх» по-русски значит «лев») занимал двухкомнатную квартиру, точную копию квартиры, спланированной в Моспроекте: маленькая прихожая и совмещенный санитарный узел. У Лабх Сингха жена и двое мальчиков, которых поначалу я принял за девочек. На голове у каждого была заплетена косица и обернута белой тряпочкой. Старшему двенадцать, младшему — десять лет. «Они посещают школу», — с гордостью сообщил отец. Дети, разинув рот, смотрели на европейцев с бледной, как у мертвецов, кожей. Очень красивые дети. Дверь на лестницу не удалось закрыть, потому что в ней плотной стеной стояли соседские дети.

Лабх Сингху лет… тут хозяин задумался, начал листать какие-то бумаги и установил — пятьдесят четыре (сикхи не празднуют дней рождения). Ему неслыханно повезло — несколько дней назад он выдержал экзамен (попробуйте держать экзамен в этом возрасте, когда все выскакивает из головы). Теперь он уже не почтальон, а почтовый клерк и получает триста рупий. Зарплата у него двести рупий, а сто — прибавка на дороговизну.

Сейчас у Сингха гостит двоюродный брат с женой, по внешности кинозвездой, одетой в синее с блестками сари. На поверку она оказалась вовсе не кинозвездой, а учительницей. Они приехали с мужем в Дели искать работу, кажется уже нашли, но квартиры пока нет, и временно живут у родственника.

Мы пили дивный чай и ели круглые сладкие катуши. Ребята налегли на них будь здоров. У невестки, когда она двигала головой, в ухе подрагивал крохотный колокольчик. Потом мы грызли вкусные жареные фисташки. Дверь на лестницу ни разу не закрылась. В ней смирно стояли соседские дети.

Обратно мы снова ехали по новому кварталу. Я назвал его для себя девятым Дели. Решительно справочники ошибаются: существует не восемь Дели, а девять. И девятый — самый лучший!

P. S. Эту главу прочли два индолога. Оба уверенно заявили автору, что он ошибся. «Дели строили не восемь раз, а двенадцать!» — сказал первый. «Не двенадцать, а четырнадцать!» — утверждал второй. Они не пришли к согласию, и потому автор остался при собственной точке зрения, тоже заимствованной из авторитетных источников.

Падающая башня

В Дели тысяча исторических достопримечательностей. Из них я видел двадцать пять, может быть, тридцать. Это не так мало. Причем уцелевшие памятники английским королям в зачет не шли. В Новом Дели под уродливым балдахином до сих пор прячется от солнца король Георг Пятый [1] .

Держит в руках какую-то бронзовую палку, быть может скипетр. Кто-то из наших журналистов окрестил Георга «Жорой-автоматчиком», а маленькая дочка журналиста называет памятник «снегурочкой под зонтиком». Рассказывают, что есть специальное кладбище, куда свозят снесенные статуи, которые некогда устанавливали английские колонизаторы. На этом кладбище лежат на земле поверженные колоссы, смотрят в небо или никуда не смотрят, в зависимости от того, как их бросили, поростают травой и ждут, чтоб их отвезли в исторический музей или на переплавку.

1

Совсем недавно я прочел в газетах, что и его снесли.

Среди монументов Дели есть один, увидеть который считается обязательным. Он этого заслуживает. Он — это Кутб-Минар, минарет высотой в 72 с половиной метра. Сегодня такой высотой никого не удивишь, но следует вспомнить, что Кутб-Минар начали возводить в 1199 году, и вот уже скоро восемь веков стоит он, гордый и величавый; во время сильного землетрясения покачнулся и снова встал как положено.

Кутб-Минар находится не в самом городе, а на юг от Нового Дели милях в семи. В тот день первая половина у нас была занята встречами в Академии музыки и драмы. Мы поехали поглядеть на Кутб-Минар во второй половине дня, предварительно все рассчитав: на юге темнеет рано, по дороге можно попасть в затор, а архитектуру желательно смотреть тогда, когда она видна. Мы не рассчитали лишь, что затор затору рознь. Как только мы сели в машину и отъехали от отеля ну на полкилометра, меньше даже, водитель втиснул наш «Амбассадор» в мешанину из автобусов, автомобилей, скуттеров, велорикш, велосипедистов, мотоциклистов, коров, буйволов, запряженных в повозки, лошадей, запряженных в повозки, просто пешеходов и регулировщиков уличного движения.

Поначалу наш водитель непонятно каким образом умудрялся продвигаться вперед по заданному направлению. При этом он никого не сшиб, ни в кого не врезался и даже объехал тощую белую корову. Потом мы все-таки встали. Прямо на тротуаре, взобравшись на груду ящиков, ораторствовал молодой человек. Другой молодой человек держал над головой оратора плакат с призывом. Затем проехали метров триста и снова встали, на этот раз возле крохотного рынка. Неподалеку от нас оказалась маленькая палатка с торжественной надписью «Отель Мажестик». В «отеле» торговали жареной рыбой. Хозяин с азартом жарил одну рыбину за другой, хотя покупателей не было. Вот один появился. Хозяин не предложил ему готовую продукцию, а достал из плетеной корзины свежую рыбку и пожарил ее при клиенте.

Наконец мы тронулись с места. Постепенно набрали скорость. Заторов больше не было. Уже темнело. Хозяева лавок зажигали керосиновые фонари. Они покачивались над входом. В их рембрандтовском свете лавки не казались убогими.

Когда мы добрались до Кутб-Минара, было по-настоящему темно.

Я не мог различить, какого цвета башня. Я видел одно — гигантская каменная масса имеет преступное намерение завалиться! Правда, она упадет не в нашу сторону. Пока я раздумывал, почему Кутб-Минар не падал, от темноты отделился мужчина, одетый в белое. Это хорошо, иначе бы его совсем не было видно. Я принял его за сторожа, который охраняет памятник, чтоб на нем не царапали «Здесь был Юра» или «Здесь были Питер и Мэри из штата Южная Каролина».

Но он оказался не сторожем, а гидом. Очевидно, мы были не первыми, кто добирался сюда во тьме, иначе бы гид ушел домой. Он вежливо поздоровался с нами, а свои объяснения начал с обычной фразы: «Кутб-Минар принялись возводить…»

Я уже привел эту дату — 1199 год — раньше, я ее взял из справочника. Гиды всегда щеголяют цифрами. Это профессиональный расчет. Я помню, в одном туристском путешествии был среди нас мужчина, который, что бы ни видел, неизменно задавал вопрос: