Солнце в кармане
Шрифт:
Тут тревожное утро взорвалось яростным дыханием боя. Со всех сторон к ним устремились люди. Люди на ходу вынимали из курток и пиджаков удостоверения и оружие. Сопровождающие их с Мальцевым спортивные ребята бросились им наперерез. В зале разгорелись несколько очагов отчаянных противоборств. Мальцев, схватив Егора под руку дернул в сторону арки таможенного контроля. Но тщетно. Там, за ней уже возвышалась шеренга людей в форме и без. У всех были не добрые лица. Мальцев вертанув Егора в обратную сторону, толкнул его в спину, на ходу суя в карман ключи.
— Заводи
Докрикивая эти фразы Егор уже бежал на стенку граждан преграждавших проход у регистрации.
Егор не стал досматривать финальную сцену боевика "Гибель майора Мальцева" и рванулся к выходу, бодрым козлёнком перепрыгивая ноги отдыхающих пассажиров и их ручную кладь. Так, вприпрыжку добежав до машины, заведя её и уже вырулив на выезд, какой-то ступор в душе заставил остановить автомобиль и дать истерический сигнал гудком. И, — о чудо! В его сторону бежал Володя Мальцев, со следами легких побоев на лице. Тот забрался на сиденье водителя, одним движением бедер переместив Егора на соседнее кресло, и вдавил газ наполную.
Они неслись к городу. Никто не задавал вопросов. Егор пытался дозвониться до Михаила Фёдоровича. его телефон был занят, но вот, наконец, ответили. Егор сообщил о случившемся. В ответе Михаила Фёдоровича сквозило некоторая растерянность. Сначала он приказал возвращаться к нему, прорываться любыми способами. Потом передумал и приказал ехать на территорию одной военной базы и скрыться там. Потом сказал что, оставляет окончательное решение на рассмотрение Мальцева. Мальцев все это слушал по громкой связи и только крепче сжимал зубы.
Дорога сделала небольшой поворот, и они увидели, что путь перегорожен двумя автомобилями одна патрульная автоинспекции другая джип более похожий на боевую машину пехоты. В лобовом стекле их машины стали появляться аккуратные дырки. По ним стреляли. Мальцев сделал резкий разворот на сто восемьдесят градусов и рванул обратно. Двигаясь обратно, они увидели, как остановились две следовавшие за ними машины и из них высыпали люди с оружием в руках. Мальцев опять развернулся на сто восемьдесят градусов, но проехал не далеко, — свернул на обочину и остановился.
— Вылазь.
Егор непонимающе испуганно уставился на Володю.
— Вылазь, живо! Рви прямиком через кусты там станция садись на первую же электричку и уезжай. Созвонись с Михаилом Фёдоровичем…. А можешь и не созваниваться…. Но любыми способами, хоть пешком — рви на Запад, там твоё спасение. Сразу же публикуйся, выходи на телевиденье, радио. В общем, думай сам — ты журналист, ты умный, возьми мою сумку, там — Изделие, там деньги и паспорта. Всё, бывай!
— А ты?
— Давай! Давай! Выходи, а я буду устраивать прощальный салют!
Сказал Мальцев и захлопнул за Егором дверь. Машина тронулась, а Мальцев все кричал Егору в окно:
— Двигай живей! В первую же электричку! На первой остановке сойди, пересядь и так несколько раз в разных направлениях, сам считай, думай!…
Егор побежал в кусты. Через некоторое время в
………………
Егор несколько раз менял электрички и вышел где-то на окраине. Нашел телефон аппарат и позвонил. Нет, сначала он позвонил друзьям журналистам Хотенко и Шульману по домашним номерам, надеясь застать кого-нибудь дома. Он, почему то не хотел звонить по сотовым. Сам же убеждая себя, что если прослушивают, то и домашние. Но обострение вяло текущей шизофрении давало себе знать. Сознание разделилось. Одна часть настаивала позвонить на сотовые Шульману и Хотенко. А вторая, в глухую повязала руки, ни за что, не соглашаясь достать телефонную трубку.
И пока он боролся, выплыло компромиссное решение — позвонить Михаилу Федоровичу, выполнить долг. Егор почитал сам себя почему-то очень задолжавшим этому человеку. И уже пытался разобраться — почему? Ведь он не подписывал ни каких бумаг, ни брал в займы. Те деньги, что у него оказывались, он не брал, — ему их клали, бросали, порой натурально, рядом, как кусок мяса зажравшемуся породистому псу. И все доводы рассыпались, но долг оставался, — сиял еще наглее и неприложнее.
……………………………
— Егор? Егор! Ты жив? Это не вероятно, вот только что — смотрю, по новостям показывают: врыв по дороге на аэропорт, и, — ваша машина. Протаранила две других, есть жертвы, вернее есть месиво. Кто, сколько пока не ясно…
— Там Мальцев… это он…. Мужик. А я ушел.
— Сообщи где ты. Не бойся, — мой телефон не прослушать! Какой район, телефон аппарат, наверное…
И Егору вдруг стало грустно. Грусть навалилась на него усталостью и неверием. Неверием ни во что и ни кому. Но в трубку он ответил, пробормотал о том что видит вокруг, какие там надписи, на какой станции вышел и сказав: " жду", повесил трубку. А повесив трубку, тут же рванул за угол и на соседней улице тормознул такси.
……………….
Через полчаса езды он вышел у очередного телефона автомата. Пока ехал, он лихорадочно искал способ связи с людьми. Которым пока не за что его предавать, которых еще не успели запугать или купить. И опять перед лицом всплывали лица Шульмана и Хотенко. Может эти люди и испуганы, и куплены — но все это "кажимость" для непосвященных.
Такая уж у них профессия, оплетающая подходящую породу — бояться и делать вопреки страху, продаваться и писать — вопреки всему, правду в ложь порой вплетая. Такие люди порой мягкотело, при намеке только на угрозу, соглашаются на сотрудничество. И тут же начинают саботаж, и подготовку к сбросу компромата силам враждебным нежданным "хозяевам".