Солнце в кармане
Шрифт:
Немцы слишком любят русский газ? И будут кинокартины, в которых пойдут морем в Венесуэлу целые контейнеры забитые немецкими мальчиками, где будут они несчастные каторжно трудиться на кокаиновых плантациях, а в кадре гариллоподобный венесуэлец (не путать с колумбийцем!) хлещет змееподобным кнутом по белой арийской плоти, а рядом ухмыляющийся москаль, мусолящий пачку бабла.
И главное им, теперь я уверен — плевать им будет на заявления, на требованье фактов и опровержений, плевать даже на международные иски. Потому что День "М" уже был, и мы не знаем, сколько надо прибавить к нему лет, месяцев, дней. Но я знаю: где-то
Вставка Егора:
— А пока будет усиливаться вал продукции, с характерными особенностями — все более и более несуразными, просто бредовыми сюжетами, но с четко выверенным фактором психо — нейро воздействия, кадра, звука, слова, физиономии и прочих, прочих мелочей. А им подпевкою, фоном, чуть ли не во всех, даже самых безобидных фильмах упоминания русского имени в сочетании с чем-либо не чистым, криминальным, как например, в фильме "Заложница", продюсер Люк Бессон. Там опять похищения, работорговля — уже в Париже. Все беды с Восточной Европы. И звучит вскользь: "русские", хотя походу фильма на поверку оказывается что виноваты албанцы, а следок-то в душе зрителя остался!
Бывший высокий чиновник:
— Задача внушить, вбить до подсознания: " Русский — это хуже животного, недочеловек. Убить его — благо. Ты каждый день мысленно убиваешь русского и получаешь облегчение, релаксацию. Звук русской речи у тебя вызывает тошнотный рефлекс. Ведь, все что с клеймом "сделано в России" — оружие. Либо с функцией оружия: их нефть, их газ, их древесина. Тем более: их автомобили и их еда, даже их доллары — это оружие.
Егор:
— И все болезни, вся зараза от них: самая популярное бактериологическое оружие — Сибирская Язва, самый популярный отравляющий газ — Зорин, сделанный на Урале и названный по имени русского ученого. Русские песни только в ассоциации — красный цвет, кровь, трупы. Русские песни — это веками копившееся ярость: послушайте, послушайте: их гимн, сочиненный коммуняцкими палачами в лубянских подвалах, или их "Войну Священную" напетую казачьем в еврейских погромах. Да вы почитайте их стихи, — интеллигентки Блок и Гумилев и те мечтали, как их народишко скифами кинется на европейское добро. Аттила, Чингисхан, Сталин — все их родственники.
А Евтушеко, разлагающий в университетах Америки молодежь, прочтите в прямом, не адаптированном переводе его знаменитые, якобы антивоенные стихи, — мы же знаем этих русских лжецов: "спросите вы у тех солдат, что под березами лежат (в английском лежать и лгать созвучны), — отдыхают перед боем, прикинулись, падлы. А еще "спросите вы у тишины", — когда все затихает? Ясно — перед атакой!
Михаил Фёдорович подытожил:
— Вот так примерно и будет. А мы покупаем их продукты. Который год говядиной и свининой бьем своего крестьянина, а в этом году должны сожрать огромное количество ихней курятины сомнительного качества и тем окончательно разорить добить только что вставшие на ноги птицефабрики.
Егор:
— И уже не надо будет киношным злодеям похищать сельских девчонок и продавать их в рабство — они сами пойдут и продадутся.
Сотни миллиардов долларов Российского народа денег в системе ипотечного кредитования США и мы их там теряем. А они в нас плюют, мешают с грязью и в наглую рисуют мишени на наших спинах, на груди нарисовать пока слабо — страшновато. Ну,
Мы сами виноваты — опустились только до интерпретаций, забыли про собственные уникальные исследования. Да хотя бы в архивы залезли. А то там до сих пор кучи опечатанного спецхрана, даже из этнографических исследований. А именно к ним и стоит обратится, поднимая русскую духовность. И не боятся за церковников, — вытаскивать и анализировать все языческое, лишь бы в пользу, как у японцев.
И тут же Михаил Фёдорович резко перескочил от разглагольствований к важным решениям, но Егор уже начал привыкать к подобным ходам:
— Решение одно — надо уходить за границу. У нас есть зарезервированные связи с одним германским, очень рейтинговым, телеканалом.
Егор был уже готов к чему-то подобному:
— А как уходить, если за нас взялись по настоящему, то и через аэропорт не пройдем!
— Уж здесь не волнуйтесь. Есть у нас надежное окно в Шереметьево через ВИП — зал, а наш гример так закамуфлирует вас, что мамы родные не узнают. Идете вдвоем, — Колобов и Мальцев. Еще даю группу прикрытия. Провожаю сейчас, — выпьем на посошок. И жду вечером вашего звонка из Германии!
………………….
Егора и Мальцева устроили ночевать в этом же здании, в этом же подъезде, — несколькими этажами ниже. Словоохотливый консьерж комментировал:
— Эту квартирку кто-то из ново богатеньких прикупил, из тех, что пальцы веером. Видно, совсем некуда деньги было девать. Купил, а не жил, — заезжал тройку раз, с пьяными девками. Сильно шумел. Ему порекомендовали выселиться. По доброму, порекомендовали. Не вразумел. Пришлось ему, потом квартиру эту дарить. Михаил Фёдоровичу на именины.
Засыпая, Егор услышал разговор Мальцева с кем-то из коллег:
— … Проверили данные, — по всему выходит, что на нашу территорию проник и скрывается от своих коллег работник ЦРУ Кейн Элдридж. Личность известная. Не мало пенсионеров и ныне действующих сотрудников с удовольствием увидели бы его загнутого буквой "Зю", с наручниками на запястьях.
— … Это значит, — он завербован таки нашими…
— Это значит бардак. Скоро они по России гонятся, начнут, как по пустыне. Шпионские ралли: "Москва — Биробиджан" устраивать.
— Что Михаил Фёдорович сказал?
— Просил держать его в курсе.
Егор слышал этот приглушенный разговор сквозь морок сна и не мог придать ему какого-то значения. Но тренированная память автоматом зафиксировала по-журналистски важное: "Кейн Элдридж. Работник ЦРУ. Проник в Россию".
……………………
Машина подъезжала к аэропорту. На душе было тревожно, так, что с утра кусок не лез в рот. Все было плохо, но Егор подозревал, что может быть еще хуже. Они, покинув на стоянке автомобили, в окружении группы накаченных ребят двинулись сквозь зал к арке ВИП. За которой, кажется, уже маячил изрядный кусок свободного мира без тревог, — с пивом и сосисками по-виттенбуржски. И вот она стойка приема паспортов.