Солнце в кармане

Перекальский Вячеслав

Здесь их приучили, что в жизни главное успех, а успех для них это успеть пожрать сегодня. Потому как неизвестно когда будет следующее сытое "завтра". Да и будет ли вообще. А тут для них открытие — в жизни главное успех. А успех это деньги, то есть гарантия пожрать завтра. Всё.

И вот выходит такой человек из джунглей, садится на берегу океана, а мимо проплывают мешки с деньгами. Танкеры, сухогрузы, круизные лайнеры. Почему бы их не взять? Там же только рыхлые неповоротливые людишки, которых

в их деревне давно банально сожрали бы — ни на что другое не годны…

Или вот спускается человек с гор а там, на равнине понастроены искусственные многоэтажные горы и бродят среди них отары денежных мешков и почти без охраны. Почему бы не спуститься и не взять их? Как он берет себе барана из своей отары, что бы покушать…

Их не переучишь. Если их и перевоспитывают, так это только мне подобные, кто проповедью, кто палкой, в тихую за углом. А они слушают и смотрят телевизор, а там твердят: "В жизни главное — успех, успех — это деньги"… Они — мои враги. И те, кто внемлют, и те кто твердят. Надеюсь, что и ваши.

Я решил влезть в их игру и не допустить усиления своих врагов. А сделал это таким не прямым способом, что бы выглядеть справедливым и защитить пострадавшего — Фридриха. Честно и откровенно: ради встречи с вами, Гюнтер. И обоюдного вашего дружеского расположения.

— Да, и, правда, — не бежать же вам в полицию, с эдаким бредом. И откровенность за откровенность — просто, на словах я бы вам не поверил — признался Гюнтер.

— Моё столкновение с косоварами и албанцами, что одно и тоже — неизбежно. Недавние события лишь ускоряют события.

Они озверели, ища предателей у себя и погромщиков вне. Я вывез Фридриха подальше от греха из Германии и не для какого-то торга. О Фриззи знают очень многие из оставшихся в живых…. А в живых осталась, как не прискорбно, большая часть населения Албании и Косово.

Я искренне сожалею, но это так. А здесь, в стороне от больших дорог, в укромном старинном Замке, в уютном светлом лесу, под юрисдикцией Чехии, в компании замечательных спортивных парней, Да со складом оружия — всё же спокойнее. Как вы считаете?

— Да, здесь удобно. Хороший персонал у вас. Чисто, аккуратно. А блюда какиё! Тут у вас откармливаются, наверно на год вперед!

— Да — лучшая здоровая часть немецкой, русской и украинских кухонь. Моя давняя подружка здесь за повара. А одноклассница — за врача. Сестра сотрудника за медсестру. У нас чужих людей нет. Разбавляем мужской клуб понятливыми женщинами.

— Да… И все ж- таки. Что вам конкретно нужно от нас? Ну, поможем — предупредим когда, по памяти долга. Не в коррупционно — наглую же связь с вами вступать! А своих коллег я предавать не буду.

— Предавать не надо, Направлять надо. Знакомить надо — но, не со мной. Есть приличные не замаранные люби —

не как я, увы…

— Так что же вы ждете от меня, меня как полицейского?

Ваня встал и пройдясь до двери обернулся и сказал:

— Я хочу, что б Вы мной управляли.

…………………………

Болезнь Цивилизации, — Одиночество. Плата за консолидированный успех. И будучи Цивилизованным человеком, невозможно избежать этой болезни. И очень трудно излечится. Забыться можно — излечится нельзя.

Можно спрятаться, можно уйти. Можно уйти через обретение друга, то есть уйти из одиночества через одиночество другого, разрушая его. Можно плодится и растворится в семье. Можно спастись от одиночества отдаваясь любимому делу, через создание неких производных себя.

Но есть еще две редкие породы, породы сильных и отважных. Одни обретая волю, созидают мир под себя, другие, ощутив в полной мере свою одинокость, отваживаются остаться один на один с Богом, и, бесконечно вглядываясь в Него полнить Им себя…

Фридриху казалось что феномен "Вани" родился из одиночества, воспринимавшего мир как враждебный, который надо побеждать.

Ване нужна была опора… Её не было Вовне. Он сам выпестовал её в себе сам — стержнем. И назвал её РУССКОСТЬ.

Последние встречи развеяли излишек тьмы, от чего фигура Немецкого Вани став менее загадочной, не стала менее завораживающей в своей умудренности и наивности одновременно. Но, проведя бессонную ночь, Фридрих решил, что с Ваней стоит сотрудничать. Даже на таких экстравагантных условиях Безумной Откровенности, настолько безумной, что даже крайний цинизм мерк на её фоне.

Рядом вдыхал, попивая утренний кофе, друг Гюнтер. После разговора с Ваней Гюнтер, проснувшись, всё пребывал в некоторой растерянности и депрессии.

— Ваня, Ваня… Мне даже сон ночью нынешней привиделся. А я давно сплю без снов.

— Это действует лесной воздух. Поверь, Гюнтер.

— Мне приснился улыбающейся хитро гном. Который, подмигнув мне, убегает, а вернувшись, ведёт за узды прекрасного коричневого коня, огромной стати, с литыми мышцами гордого в холке, и протягивая поводья говорить: "Дар тебе, — управляй!"

Сел я на коня и поехал. Вдруг, он сворачивает в лес, и рысью, без тропы, через кусты, меж деревьев. Я рву поводья, пытаюсь повернуть его обратно. Никакого толку. А ветки мелькают — только уворачивайся. Я коню кричу: "Тпру! Стой!". А он мне и отвечает человеческим голосом: " Так короче!". И тут здоровенная ветка хлясть мне по лицу.

И я проснулся. Проснулся на полу, рядом с кроватью.

— Образно. Этот сон тебе пророчит Прекрасное здоровое Будущее — девственный лес, могучий конь…