Солнце в Овне
Шрифт:
— А ты неплохо держишься. Не паникуешь. С виду хрупкая и беззащитная, а внутри стойкий солдатик.
— Я самая обычная. Поверь мне, внутри я уже бьюсь в истерике. Просто не вижу смысла тратить сейчас силы на это. Лучше поберечь их для побега.
— Нам не дадут сбежать. Надежда только на Тёму.
— Я в любой ситуации предпочитаю надеяться только на себя. И если появится хоть малейшая возможность сбежать, я ею воспользуюсь.
Илюха смотрит на меня с сомнением. Я медленно сажусь напротив Беды, повторяя его позу.
Отчасти
Чего у меня не отнять, так это желания выжить. «Отчаяния» и «депрессии» в моём словарном запасе нет. Я не знаю, что это такое. Только оптимизм и вера в лучшее будущее. Они не раз меня выручали. Не давали чахнуть и предаваться унынию.
И сейчас я уже справилась с паникой внутри. Настроена на освобождение. Я мысленно представляю, как выхожу отсюда, как радуюсь солнцу, чувствую ветер в волосах, запах леса, пение птиц. Нужно только сделать один шаг — сбежать.
Мой настрой сбивается звуком шагов в нашу сторону и скрипом открываемой двери.
К нам заходит мужчина в летах, в дорогом костюме. В этой обстановке он выглядит, как заплутавший путник: выглаженные стрелки на брюках, золотая печатка на пальце, аккуратная бородка, модная стрижка. В этой пыли и полупрогнившей избе ему не место.
Не надзератель. Скорее заказчик.
Губы мужчины расползаются в гаденькой улыбке. Глаза прищуриваются. Он попеременно смотрит то на меня, то на Беду.
— Да у нас тут комбо! Жена и брат Ярого! Вот это улов!
Я от такой новости выпадаю в осадок. Мой мозг зависает. Брат? Один из нас брат? Кто? Ну то, что не я — это понятно. Илья? Илья — брат Ярового? Да ладно?
— А ты у нас гадалка. Ярого на ясновидящих потянуло. В знаки судьбы уверился. Ну погадай мне что ли, чего зря еду на тебя переводить. Может хоть какую пользу принесешь. — Похрюкивая от смеха, протягивает мне ладонь.
Скорее всего это и есть Борзый. Или его приближенный. Уж больно нагло себя ведёт. Как хозяин.
Мельком смотрю на протянутую ладонь и сразу поднимаю взгляд на обидчика. Глаза в глаза. Я его не боюсь. Страх от неизвестности бывает. А когда перед тобой конкретный человек, чего его бояться. Его обхитрить нужно, обыграть, оставить с носом.
— У вас линия жизни раньше времени прерывается. Не долго вам осталось. Считайте, отмучались. А линия судьбы вообще отсутствует. Это означает, что вас по жизни болтает из стороны в сторону, как дерьмо в проруби. Всё даётся очень тяжело, самостоятельно встать на ноги не получается, приходится довольствоваться подачками.
Гадкая улыбка на лице тюремщика меняется на звериный оскал. Его рука перед моим лицом сжимается в кулак, а взгляд опускается на мою шею. Не сложно догадаться, чего ему хочется больше всего в данный момент. Но я уверена —
Всё, что я только что ему сказала — правда. Он ничего делать сам не любит. И сейчас марать руки не станет. Забоится костюм испачкать. Слишком об имидже своём печётся. Для него главное — пускать пыль в глаза. А то, что за спиной нет тыла и последователей, просто игнорирует. От глупости.
Я давно научилась легко считывать людей по их манерам, внешнему виду, походке, даже по речи.
И тут безошибочно распознаю того, кто прячется за чужой спиной. Сам только слюной плеваться умеет, когда громкие речи толкает. А вот на деле — ноль без палочки. Слишком труслив.
Мужчина в костюмчике склоняется надо мной. Зло смотрит в моё лицо.
— Как же он тебя терпит, дрянь рыжую?
— Любовь зла. — Доносится тихое от Ильи.
Вот паршивец рогатый! Это он меня сейчас почти козой назвал? Или он забыл, кто из нас тут телец?!
Испепеляю ядовитым взглядом Беду.
Он в ответ даже бровью не ведёт.
«Отглаженный костюмчик», не скрывая смешка на слова Ильи, разворачивается и выходит из комнаты. Слышно, как с другой стороны запирается дверь и удаляются шаги.
Наступает тишина. Только лёгкий шум вдалеке от разговора, но о чём говорят — не разобрать.
Глава 23
— Ты совсем спятила? Зачем его провоцировала? Идиотка. — Начинает вполголоса ругаться Илья, сразу как затихают вдали шаги.
— Его не стоит бояться. Он руки запачкать боится. Чистоплюй.
— Такое невозможно знать наверняка. Предугадать чужую реакцию нереально.
— Это видно. Сразу. По человеку.
Беда недовольно поджимает губы. Не согласен со мной. Он не видит того, что вижу я. И спорить бессмысленно.
— А ты правда брат Артёма? — С любопытством снова пытаюсь разглядеть общие черты. Ни-че-го.
— Правда.
— Вообще не похож. Тебя цыгане в детстве подбросили?
— Мы сводные братья. — Закатывает Илюха глаза. — Отец один, а матери разные.
— Артём про свою семью вообще ничего не рассказывает.
— Да там нечего рассказывать. Отец пил и бил мать Тёмы. Меня нагулял на стороне. Когда Тёмыч вырос, вступился однажды за мать, а она его прогнала. Мол, нечего на отца руку поднимать, знать тебя такого не хотим. Он из дома ушёл. Меня батя к себе забрал после смерти моей матушки, кода Тёмыч уже отдельно жил. Мы с ним долгое время не были знакомы. А потом, батя пьяный с сигаретой уснул, хата сгорела вместе с предками, пока я в школе был. Почему мать Артёма не спаслась — никто не знает. Надышалась, может. Хотя день был, не должна была спать. Может батя снова избил, в бессознанке была. Мне тогда всего двенадцать было. Я не вдавался в подробности. Люди из Органа опеки Тёму нашли, когда вопрос встал, куда меня девать. Тёмыч в детский дом не отдал. К себе забрал. Заставил выучиться и получить высшее образование. Вот как-то так.