Солнце в Овне
Шрифт:
Ну давай, Тёма, скажи что-нибудь.
_________
*Намеренная ошибка автора
Глава 55
Артём делает глубокий вдох. Вглядывается в меня. А потом усмехнувшись снова целует. Но в этот раз нежно. Сладко. Почти невесомо. Но очень чувственно.
Сейчас он не доминирует. Скорее заигрывает с моим языком. Дразнит его. Завлекает в свой откровенный танец. Я не могу удержаться. Скатываюсь со стоном в эти непередаваемые ощущения. Расслабляюсь. Ведь если бы он был недоволен, не целовал бы так. Значит,
Но как только отрывается и хочет продолжить с того, на чём остановился до моего признания, я его снова торможу.
— Ты злишься на меня? — Догадки догадками, но я хочу знать точно.
Мужчина замирает. Смотрит прямо и открыто. Я чувствую его мятное дыхание.
— Почему я должен злиться?
— Ты не хотел этого ребёнка. Позаботился о таблетках. А я тебя ослушалась. Пошла против тебя.
Замираю с покаянным видом. А он наклоняется ко мне ближе и трётся своим носом об мой. Потом целует в этот самый нос. В самый его кончик. Так сладко и спокойно от этого.
— Дурочка моя. Я просто хотел сначала завершить сделку. Одно дело — бояться только за тебя, полностью здоровую, неуязвимую, способную себя хоть как-то защитить при непредвиденных обстоятельствах. И совсем другое — за беременную жену, которой нельзя волноваться, поднимать тяжёлое, делать резкие движения, падать, ударяться, испытывать страх. Я не имею ничего против самого ребёнка. И даже рад, что теперь ты точно от меня никуда не денешься. Ребёнок — это навсегда, так ведь? И ему нужны оба родителя. Но теперь это многое меняет.
— Что… меняет?
— Ты отправишься за границу на несколько месяцев, пока тут всё успокоится.
— Нет.
— Да.
— Нет!
— Это не обсуждается. Ты сделала выбор, когда выбросила таблетки. Теперь ты не можешь думать только о себе. В тебе наш ребёнок. Ты уедешь.
— Ты всё-таки злишься на меня.
— Нет. Я уже привык, что с тобой всё идёт кувырком, а ты делаешь ровно наоборот тому, что я говорю. Мне это даже нравится. Держит, так сказать, в тонусе. Никогда не знаешь, что от тебя ждать.
Закатываю глаза. Он сейчас описывает непослушного подростка в стадии переходного возраста.
— Я серьёзно.
— Я тоже. Так и быть, отправлю с тобой Илью, чтоб было веселее.
— А ты?
Вот зачем мне твой брат? Я с тобой быть хочу!
— А я остаюсь здесь разгребать оставшееся дерьмо.
— Что происходит? Ты можешь мне внятно объяснить? Тебя кто-то хочет убрать с дороги?
Ложась на бок и поворачивая меня к себе, целует успокаивающе в висок. Гладит волосы. Как мне этого не хватало почти целые сутки.
— Нет. Я просто решил отрубить все нелегальные и сомнительные отростки своего бизнеса, чтобы дальше быть спокойным за будущее семьи. Никакого криминала. Просто убираю мутные схемы. Но люди, которые имеют с них копеечку сопротивляются. Вставляют палки. Потерпи чуть-чуть. Пара — тройка месяцев в Европе, и я верну тебя домой.
— Два — три месяца без тебя? — Тоскливо взираю на этого
Ну кто так делает? Я за сутки соскучилась безумно. А тут несколько месяцев.
— Я буду приезжать по мере возможности. А сейчас поехали домой. — Встаёт с кровати и тянет меня за собой.
— Как домой? А как же…? Ты совсем другое хотел сделать. — Вполне справедливо возмущаюсь я.
Что у него там в голове переклинило? Подразнил и в кусты? Это нормально?
— Я передумал. Тебя сначала надо показать врачу. Может нам нельзя сексом заниматься.
— Всё нам можно. Я была у врача. У нас всё в полном порядке.
Дотягиваюсь до снимка на прикроватной тумбочке. Протягиваю его Артёму.
— Знакомься. Это твой сын… или дочь.
Артём берёт черно-белый квадратик. Разглядывает его. Вертит в разные стороны. И подозрительно стреляет в меня прищуренным взглядом.
Ну что опять не так-то?
— Что? — Не выдерживаю эти молчаливые гляделки.
— Это прикол такой? Почему ящерица на снимке?
О звёзды! Падаю на спину и закрываю лицо руками. Ящерица, млин!
— Сам ты змей чешуйчатый! Это эмбрион на четвёртой неделе развития. Ну надо же было так обозвать. — Мне обидно за нашего кроху.
А какой мамочке было бы не обидно?
Гормоны, фу! Этот свой! Его рвать нельзя!
— Да тут вообще не разобрать.
С недовольным видом забираю снимок и прячу в сумку. Не покажу больше. Встаю с кровати. Собираю молчаливо вещи. Их немного. Почти все лежат ещё в чемодане неразобранными. Застёгиваю. Артём берёт его в руки.
— Солнце! Ты что обиделась?
Нет, млин. В восторге от того, что ты нашего ребёнка сравнил с пресмыкающимся.
— Поехали домой. — Игнорирую его вопрос. И с гордо поднятым от обиды носом иду к лифту.
К машине спускаемся в полной тишине. Артём учтиво усаживает сначала меня, потом укладывает чемодан. Совсем не узнать мужика.
Садится за руль. Заводит автомобиль. Рубашка на руках натягивается, подчёркивая его мускулистые плечи.
Засматриваюсь на игру мышц. Облизываюсь. В трусиках становится жарко и мокро. Черт, черт, черт! Что со мной творится? Вот почему он в номере остановился? Мой беременный мозг поплыл.
— Он очень миленький. — Смотрит на меня заискивающе.
Отвечаю ему пьяным невидящим взглядом.
А? Что? Где?
— Кто?
О чём он? Я уже потеряла нить разговора.
— Наш головастик.
Мой взгляд проясняется. Он издевается? Головастик?! Стискиваю вместе ноги, сдерживая так не вовремя вспыхнувшее возбуждение. Отворачиваюсь к окну, скрещивая руки на груди и протестующе пыхтя. Сволочь! Ничто в этой жизни не меняется.
Глава 56
Приезжаем домой. В машине всю дорогу царила неоднозначная атмосфера. С одной стороны, я была счастлива, что мы с Тёмой помирились, и я возвращаюсь в свой привычный мир. А с другой, ну какая ящерица! Лучше бы просто молчал и улыбался. Я бы сочла, что он потерял от радости дар речи.