Солнце встает над ними
Шрифт:
– Яковлев, – ответил следователь. – Лично приехал? Хорошо, сопроводите ко мне, – сказал он, бросив трубку, спешно застегивая верхнюю пуговичку на рубашке.
Кристина поняла сразу, что за ней по темному, со скрипучими от постоянной сырости полами коридору идет отец.
– Яковлев, миленький, ты должен мне помочь! – торопясь заговорила девушка, заправив за ухо прядь длинных платиново-белых волос.
– Спрячь меня куда-нибудь, не отдавай отцу, прошу. Ты не представляешь, что это за человек. Я все тебе расскажу, только умоляю, помоги.
Следователь, было, открыл рот, чтобы объяснить девушке о порядке задержания и ее правах, как дверь кабинета распахнулась под
– Марков Олег Валерьевич, – представился судья, смотря на дочь. – Видимо произошла ошибка, – с ходу заговорил он. – Сейчас вы отдадите девушке ее вещи, и она пойдет со мной.
Яковлев впервые увидел легендарного судью, одного из подмосковных городов. Яковлев давно мечтал с ним познакомиться. Он свято верил, что дочь позорит закрепленный за ее отцом образ кристально чистого и справедливого человека, живого воплощения доблести и чести. Он не раз слышал от коллег, о непростых отношениях судьи с дочерью, о том, как отец жаловался на дочь, тем самым вызывая сочувствие окружающих. Ему даже не нужно было личного вмешательства, надолго дочь в отделении не задерживалась. А бывало, отец не прочь был проучить ее как следует, дескать, пускай посидит, подумает. Но сегодня явно что-то пошло не так. Яковлеву сделалось не по себе от одного его взгляда. В слабоосвещенном углу стоял невысокий, полный светловолосый мужчина средних лет в сером пальто. Его впалые, тяжелые мутно-серые глаза словно смотрели напрямик в душу, точно он сошел с портрета из фильма «Прикосновение». 10
10
Х/ф «Прикосновение» (1992) – первый российский фильм ужасов.
– Это невозможно. Гражданка Маркова задержана по подозрению в убийстве, – оправдывался следователь, он сам не понял, как попал под его мистическое обаяние.
– Я, кажется, ясно сказал, произошла ошибка, – продолжал отец. – Девушка должна пойти со мной.
Яковлев мельком глянул на худенькую, перепуганную девушку. Ему вдруг почему-то стало жалко ее.
– Я жду, – настаивал отец.
– Повторяю, это невозможно, – сказал следователь.
Казалось, у отца заканчивалось терпение. Неприятно скрипнув мокрыми ботинками по линолеуму, он тронулся с места, чтобы подойти к дочери. Девушка, обеими руками вцепившись за сидение, на котором сидела, и медленно крутя головой шептала:
– Не подходи!
– Покиньте кабинет! – осмелев, потребовал следователь.
– Завтра же вы пожалеете о том, что не отпустили девушку сейчас со мной, – сказал отец, не отрывая взгляда от дочери. Он ушел, оставив за собой открытую дверь.
По коридору раздавался гул. Следователь какое-то время озадаченно смотрел ему в след.
– Смело, – подметила Кристина. – Может, все-таки закроешь дверь, Яковлев? – сказала она, неторопливо снимая с себя куртку, не вставая со стула.
Яковлев закрыл дверь и вернулся за стол, вновь достав из кармана сигарету.
– Он что, за патрульной машиной бежал? – сказала изумленная быстрым появлением отца девушка.
Безуспешно пытаясь прикурить, он занервничал.
– Угощайся, – протянув следователю, огонь дорогой зажигалки, сказала Кристина. – Спасибо тебе, не часто за меня так отважно заступаются.
Яковлев прикурил.
– Дарю, – положив зажигалку на
Девушка скинула грязные ботинки и задрала ноги на стул, крепко обхватив руками колени.
– У вас времени до утра, если не считать, что уже утро, – выдохнув дым и откинувшись на спинку стула, сказал следователь.
***
– Это конец. Ты прав, у меня действительно нет времени. Бежать мне некуда. Он везде меня достанет, – будто разговаривая сама с собой, отрывками говорила Кристина.
– Кто он? – спросил следователь.
– Думаешь, я боюсь? Нет. – шмыгнув мокрым носом, сказала Кристина, игнорируя его вопрос.
– Я ничего не думаю.
– Испытывал-ли ты когда-нибудь ощущение ненужности? Оно по сути своей схоже с одиночеством. Только когда ты одинок, никто не будет делать вид, что нуждается в тебе. Одиночество благородное чувство.
– Философствовать будете или по делу рассказывать?
– Я уже давно живу с этим ощущением, – продолжала Кристина, спустив ноги вниз, закинув одну на другую.
– Говорите по существу – слегка смутившись, сказал Яковлев.
Конечно же, он не понаслышке был знаком с этим ощущением. Ему было немногим за тридцать. Редкие, с пробивающейся сединой черные косматые, давно не стриженные волосы и трехдневная щетина заметно прибавляли пару лет к его возрасту. Результатом его неряшливости был холостяцкий образ жизни. Может поэтому сейчас он так проникся состраданием к ненавистной ему девушке?
– Я ведь могу и официально допрос провести, – сказал Яковлев, понимая свою беспомощность в этом деле, но ему было страшно интересно узнать, что сегодня произошло на самом деле.
– Так проводи. Ты же знаешь, что тебе все равно не дадут этого сделать, – в отчаянии сказала она.
Размазывая по переполненной пепельнице окурок, Яковлев задал вопрос:
– Что вы делали вчера вечером с полуночи до двух часов на заброшенном машиностроительном заводе?
Сделав жест, которым курильщики просят сигарету, Кристина, закурив и поправив растрепанные волосы сказала:
– Я расскажу тебе все с самого начала.
Следователь, скрестив на столе ладони, принялся внимательно ее слушать.
– Что за дрянь ты куришь? – закашлявшись, спросила она. – Неужели, правда, настолько зарплата у российского следователя маленькая, что нельзя позволить купить на нее нормального курева?
Прокашлявшись и стряхнув пепел на листок с ручкой, Кристина начала свой рассказ.
– Мы с нашей компанией как обычно зависали в клубе, владелец которого мой крестный, кстати, ваш бывший начальник… Поэтому в этом клубе у меня вездеход пожизненный. Каждая ночь как праздник: алкогольные реки, любые разновидности порошка, громкая музыка, в общем, все, что душе тусовщика угодно.
От услышанного, следователь кашлянул.
– И так каждый день. – продолжала она. – Поначалу мне это все ужасно нравилось. А недавно мне начало казаться, что не появись я в клубе хоть на одну ночь, никто и не заметит моего отсутствия. Я обложилась фальшивыми друзьями. Да, им нужны были только мои деньги. И я оказалась права. Мне становилось невыносимо скучно. Понимаешь? Поганое чувство, когда не знаешь куда деться. Пьешь, чтобы заглушить несуществующую тоску. Однажды я так сильно накидалась, а друзья мои и не попытались остановить меня, чтобы я за руль не садилась. Представляешь? – невозмутимым голосом продолжала Кристина. – Ну, это тот случай, когда я бомжа сбила, помнишь? – сморщив лоб, сказала она, напомнив следователю и себе. – Я ждала хоть каких-нибудь перемен, хоть чего-то. Мне хотелось сбежать от этого бессмысленного образа жизни …