Солнце заходит на Востоке

Сидоренко Алексей Петрович

По прибытии Виктор прямиком отправился на третий этаж к своему месту силы – в трофейную.

Это была большая, но плотно заставленная всем подряд комната. Здесь Виктор хранил свое оружие – как трофейное, так и личное; каждая винтовка, пистолет, сабля, нож, топор, кортик – все висело на отдельном месте на стене либо стояло на стеклянной полке, на специальной подставке, и было подписано: название,

фирма, год выпуска или место заполучения и краткое описание обстоятельств оного. Тут же Виктор хранил походную одежду и снаряжение всех сезонов и вариаций; многое из этого было куплено им уже по выходе на пенсию, что-то было новое, что-то ношеное.

Также в трофейной Виктора можно было найти бесчисленное количество карт, мелких инструментов, книг, записок, картин, бутыльков, сувениров, древних монет, деталей восточных костюмов… Все это он начал собирать нанимая квартиру в районном городе, потом свозил в пригородную усадьбу, а затем перевез в особняк.

Минут через пятнадцать хождения из угла в угол Виктор пристроился на диванчике и тихонько то ли застонал, то ли засопел. Ужасная, стыдная тоска накатила на него. Да – он стыдился своего заболевания, упорно отказывался признавать его, хотя имел медицинское подтверждение, но в силу своего характера и специфического, излишне строго мировоззрения не мог принять его, а списывал на собственные прихоти, отчего лучше ему, конечно, не становилось.

Синдром Мартина Лондона – так заключил доктор Лихтер, которого Виктор посещал год назад инкогнито. Синдром этот характеризуется глубоким перманентным вялотекущим депрессивным состоянием, вызванным чрезвычайно долгими нервными перегрузками. Особенностью данного заболевания является неадекватная реакция на достигнутый успех из-за серьезных деформаций в работе психики.

Синдром Мартина Лондона – обратная сторона упорного подъема со дна на обзорную террасу, с подростковых годов, на протяжении более двадцати лет. Довесок к заработанному капиталу. Результат десятков опасных операций, лишений, ранений, пережитых смертельных ситуаций.

Доктор Лихтер советовал Виктору больше времени проводить в тишине, общаться с людьми, завести питомца, создать семью, обзавестись детьми, уехать за город и обжиться где-нибудь на морском берегу. Но Дезир протестовал.

С одной стороны, он не мог смириться с мыслью, что все, им нажитое, теперь должно оставить, что все его достижения не имеют смысла, а потому и весь его путь. С другой же стороны – он чувствовал, что есть в нем нечто, что не дает ему покоя, нечто, плодящее внутри него пустые и бессмысленные прихоти души. Что-то будто вело его без цели и смысла вперед, потом через несколько шагов останавливало и направляло уже в другую сторону, и так без конца.

Спустя год Виктор немного успокоился. Часть советов Лихтера он все же выполнил. Туманное состояние ума и сердца несколько рассеялось и застыло в хмурой ясности. Но на смену хандре пришла скука, периодически то нарастая, то пропадая вовсе.

И на этом диванчике в трофейной Виктор Дезир, богатый, успешный деятель искусств и науки, лежал и думал про себя лишь один вопрос: «Что же делать дальше?».

Он уснул, и захватил его странный сон. Поначалу он чувствовал, будто не может пошевелиться, но вдруг ему удалось вскочить – и тут же на глазах его трофейная комната исчезла, и он оказался в каком-то знакомом портовом кабаке. Рядом ходили моряки, вольные, наемники, корсары, широколицые аборигены, и все в камзолах и париках.

– Да бросьте вы их, господа. Бросьте! К чему они вам?

Но никто на него внимания не обращал. Но не успел он сильно раздосадоваться, как неожиданно подле него оказалась Мария и увлекла его в танце. Но потом он вгляделся и узнал в своей спутнице одну из тех девушек-блудниц, с которой он имел однажды досуг. А лица начали мелькать и сменять одно другое. Он бросил танцевать, бросил девушку-хамелеона и выбежал на улицу. Но и здесь он когда-то уже был – это был утес, на котором он однажды очутился, когда бежал от разъяренных аборигенов и охотников с награбленным золотом в мешках. Он подошел к самому краю – внизу было озеро. Вероятно, тогда он спрыгнул вниз, но как бы он всплыл с полными мешками золота? Но в этот раз он был налегке, а потому сделал шаг вниз, но не вода приняла его, а темная, мелодичная бездна, поющая на всех языках мира длинными, протяжными нотами, в одном размеренном темпе.

Конец ознакомительного фрагмента.