Солнцепоклонник
Шрифт:
– Не понимаю, - сказал я тихо.
– Вряд ли он кормится на людях. Но где тогда?
Ничего не ответив, Рори начала медленно подниматься по ступенькам. Она так глубоко задумалась, что забыла обо мне и даже не оглянулась. Похоже, она не собиралась делиться со мной своими догадками.
*
ДАНТЕ
Где-то около трех дня меня разбудил какой-то звук. Я вышел в темный коридор и увидел Ноа, стоящего около высокого шкафа у стены и смотрящего вверх. На шкафу, обхватив колени руками, сидела Рори, растрепанные
Ноа что-то сказал, она осторожно пододвинулась к краю и прыгнула. Он поймал ее одной рукой, словно она ничего не весила.
Я спросил, подойдя ближе:
– Что ты там делала? День на дворе.
Рори повернула голову, Ноа все еще не выпускал ее из рук.
– Все в порядке… - вымученно улыбнулась она, - это бывает. Когда мне неспокойно, то тянет куда-то вверх. Иногда так высоко, что слезть бывает довольно трудно.
Ноа смотрел прямо ей в лицо, так внимательно, словно увидел впервые.
– Ты как привидение увидел, - заметила она.
Он не ответил, просто аккуратно опустил ее на пол.
Удостоверившись, что все в порядке, я вернулся в комнату, но минут через десять ко мне вошел Ноа и остановиnbsp;лся рядом с кроватью.
– Почему ты не сказал, что твоя сестра рыжая?
Странный вопрос в три часа дня.
– Это важно?
– Не знаю. Просто… Данте всегда был неравнодушен к рыжим. Кстати, Перл звонила, - сообщил он, не давая мне переварить предыдущую информацию.
– Ты встречаешься с ним сегодня в десять, в здании киностудии. Второй офис. Последний этаж.
Меня как холодной водой облили.
– То есть как это “я”? А вы… то есть ты разве со мной не идешь?
– Я ничего подобного не обещал. Я организовал тебе встречу с Перл, но насчет Данте никакого уговора не было.
Что мне захотелось, так это быть подальше отсюда… Если бы эта сука не пообещала мне шанс. Если бы не Пенни.
– Я понимаю, что Ро боится, - сказал я отчаянно.
– Она к тому же рыжая. Но ты?
Ноа покачал головой.
– Не бери меня на слабо, ладно? Мне безразлично, что ты обо мне подумаешь, и мне ничего не стоит сказать: да, боюсь. Это тебе любой скажет. Ро поэтому и на шкаф занесло - она была в панике и не знала, как тебе сообщить… Ладно, отдыхай, у тебя трудная ночь. Извини, что разбудили.
Вот и усни после этого.
Излишне будет упоминать, что мне приснился кошмар. Пенни, оплетенная виноградными лозами, лежала на траве посреди болота, и я не мог до нее дотянуться. Трясина засасывала меня, но перед тем как утонуть, изо всех сил я все же дотянулся, дотронулся… и понял, что она мертва.
Вечером я проснулся один в этом пустынном крыле. Если они и были здесь, то ничем не выдали своего присутствия. Я злился, хотя в глубине души понимал - они совсем не обязаны нянчиться со мной, и если на то пошло, то вообще помогать мне. Я старался думать о том, что было бы, если бы я вообще был один. На сколько ступенек я бы смог взобраться - на одну, две? И все равно злился, в большей степени, чтобы заглушить страх.
Эта часть офиса киностудии ничем не отличалась от той, где я был раньше, если не считать, что там было вообще пусто. Ни охраны, ни служащих - никого. Я поднялся на лифте и вышел в холл. Обставлен он был довольно просто, сразу видно, что здесь мало кого принимают. Стены были изрисованы стилизованными виноградными лозами, но ни на одной я не увидел грозди.
В конце коридора на изогнутой стене была такая же изогнутая дверь. Рядом стоял компьютерный стол, за которым сидела София и листала какой-то журнал.
Она даже головы
Я вошел.
Больше всего мне не хотелось, чтобы там было темно и тихо. Освещение было очень даже ничего, но тишина стояла мертвая. Я медленно пошел вперед, гадая, какому идиоту-архитектору пришло на ум так спроектировать комнаты. Это был какой-то лабиринт, уже две узкие комнаты перетекли одна в другую, и обе были пусты. Когда я вошел в третью, то от неожиданности чуть не получил удар.
Прямо перед моим носом возник огромный аквариум, еще чуть-чуть, и я бы врезался в него носом. Не успел я перевести дух, как что-то маленькое и черное, как смола, метнулось ко мне и остановилось прямо на уровне глаз, угрожающе помахивая плавниками. Честное слово, я подумал, что эта милая рыбешка сейчас пробьет слой стекла и вцепится в меня. При ближайшем рассмотрении это оказался безобидный вуалехвост, но я сомневался, что в этом месте есть хоть что-то безобидное. Чуть дыша, я обошел аквариум, и все это время рыба следовала за мной, не отрывая глаз. Выглядела она так злобно, что я был близок признать в ней разумное существо. И в этот момент в голову мне пришла дикая и безумная мысль - так захотелось, чтобы это существо и оказалась Данте! Чтобы он был всего лишь порождением глазастого страха, выдумкой Перл, дабы попугать общественность… Я бы почувствовал себя немного лучше, и не хотелось бы бросить все и сбежать.
И как только я об этом подумал, из соседней комнаты раздался тихий голос:
– Алекс, ну-ка сообрази роман Драйзера из пяти букв.
– “Титан”, - сказал я машинально и почувствовал, как по спине течет пот. Мерзкое ощущение, нечего сказать. Но стоять на месте было глупо, и я вошел в следующую дверь.
В этой комнате бросалось в глаза зеркало на полстены. И потолок. Вернее, его вроде бы отсутствие.
Над моей головой в небе насыщенного голубого цвета ярко и приятно сияло солнце. По углам кучковались редкие растрепанные облака, периодически они набегали на солнце, но так же быстро и таяли. Если бы я не был точно уверен, что сейчас одиннадцатый час ночи, то поверил бы, честное слово. Надо же - солнце вместо лампы…
Голова у меня быстро закружилась. С трудом оторвавшись от потолка, я огляделся. Во всем остальном комната была обыкновенная. По светлому ковру разбросаны кубики, обтянутые зеленым бархатом, на которых сидят или которыми кидаются. Несколько из них составляли пирамиду посередине. Проходя, я чуть не наступил на разбросанные компакт-диски и мельком взглянул на них: Вагнер, Элвис, Jamiroquai, Шенайя Туэйн, Prodigy. Никогда не взял бы на себя ответственность дать характеристику их хозяина.
Данте лежал прямо на полу перед ноутбуком в наушниках от стереосистемы, опираясь на локти.
– Точно. Не “Стоик”, не “Гений”, а именно “Титан”… Теперь все сходится.
Он вписал последнее слово в кроссворд, программа пропищала незамысловатую мелодию победы, а я, наконец, смог его рассмотреть. Он выглядел гораздо моложе Перл, и если на то пошло, даже моложе Ноа. Мальчишка. Ему могло быть и восемнадцать, и двадцать пять. Темно-каштановые волосы, то ли сильно вьющиеся, то ли взлохмаченные, лицо пастельное и гладкое, будто отретушированное. Одет он был во что-то тинэйджерское: джинсы, разноцветный трикотажный свитер, который едва держался на плечах, но с длиннющими рукавами, на шее - плетеный кожаный шнурок и едва виднелась уходящая на спину непонятная змееобразная татуировка. С ума сойти. Данте, имя которого бросает в дрожь и доводит до истерики всех вампиров этой части света, выглядел как первокурсник.