Солнцеворот
Шрифт:
Приблизившись к Лаванде и Юлию, Нара и Березка низко поклонились. Юлий предложил Наре и Березке отведать хлеба-соли. После этого он взял Нару за руку, и они троекратно поцеловались. То же самое Юлий повторил с Березкой. Затем Юлий и Нара взяли Березку за руки, и повели ее к скамейке, на которой расположился Павлов и его семейство. Опережая их, к скамейке направились Макар, Демьян и Савелий и окружили ее рыболовной сетью. Павлов понял, что происходит что-то серьезное, попросил Люка слезть с его колен и встал, не зная, что и подумать.
— По сердцу ли тебе девушка, которую мы к тебе
— Конечно, по сердцу, — ответил Павлов, полагая, что это делается для того, чтобы узнать у него, как авторитетного сородича Юлия, его личное мнение по поводу Березки.
— Так бери ее себе! Пусть она будет тебе любимой женой, твоим братьям — старшей сестрой, а твоей приемной дочери Саре — доброй мачехой! — с этими словами Юлий слегка подтолкнул Березку в спину, и она, пройдя через открывшийся проход в сети, бросилась к Павлову на шею, плача от радости.
И тут-то до него дошло, почему Фиалка (жена Гарегина) и Муза (жена Корнея) затеяли в его хижине генеральную уборку, а самого его попросили посидеть у ворот приюта на лавочке и понаблюдать за братьями Рико и Люком, которые "совсем от рук отбились". Присутствие на церемонии "встречи невесты" Юлия имело еще более простое объяснение: Юлий (вдовец) и Нара (вдова) объявляли о своей помолвке. Из этого следовало, что Юлий становился для Березки отчимом. У орландов не существовало шаблонов, по которым они проводили свои торжественные церемонии, — все зависело от конкретных условий и обстоятельств, примеряясь к которым старшие женщины родов каждый раз придумывали новый сценарий.
Под веселую песню о незадачливом рыболове, которого съела пойманная им рыба, Павлов и Березка отправились в приют Белохвостого Оленя в хижину, где Павлов еще совсем недавно, душа в душу, жил со своей Медвяной Росой. Их осыпали цветами и кричали: "Тили-тили тесто жених и невеста"! Когда Лаванда, открыв дверь, впустила их в помещение, Павлов глазам своим не поверил: настолько изменилась вся обстановка. На полу лежали медвежьи шкуры, а на кровати — пуховая перина, застеленная тонким льняным полотном. В каждом углу стояла высокая глиняная ваза с ветками пихты и можжевельника. На низеньком обеденном столике было расставлено разное угощение, а под столик был задвинут деревянный таз с водой.
— Желаю счастья! — крикнула Нара, когда Лаванда затворила за молодыми дверь.
— Есть хочешь? — спросил Павлов Березку, не зная, как начать с ней общаться в столь пикантной ситуации.
— Не хочу. Помоги мне лучше снять этот наряд. Мне в нем холодно, — попросила его Березка.
Снять с Березки "свадебное платье" оказалось делом не простым, так как некоторые его фрагменты были к ней просто приклеены.
— Кто же тебя так разодел? — поинтересовался Павлов, сдирая с ее спины большой лоскут бересты.
— Ай, больно! — отвечала Березка, пытаясь в это время отстегнуть юбку.
— И замуж за меня тебя, наверное, силком идти заставили, — съязвил Павлов и тут же нарвался на конфликт.
— Как тебе не стыдно?! Я по тебе, можно сказать, со дня нашей первой встречи сохну, а ты издеваешься! — возмутилась Березка, отстегнув, наконец, от пояса свою юбку. Юбка свалилась,
— Не смей при мне думать о моей сестре! — неожиданно заявила Березка и, шутя, дернула его за ухо.
— Как ты догадалась? — изумился Павлов, чувствуя, как к его лицу прихлынула кровь.
— По губам. Ты беззвучно прошептал: "Урсула", — сообщила наблюдательная Березка, таким образом, поставив его перед фактом, что перед ней ему, вряд ли, удастся что-нибудь утаить.
Освободившись от свадебного наряда, Березка выдвинула из-под обеденного столика деревянный таз с водой и, встав в него ногами, попросила Павлова промыть ей те участки кожного покрова, на которых остались следы клея. Вода в тазу оказалась очень теплой, и Павлов получил еще одно наглядное доказательство организаторских способностей Лаванды.
— Так кто же все-таки тебя так разодел? — повторил свой вопрос Павлов.
— Двоюродные сестры. Они же и татуировку замужней женщины мне сделали. Нравится? — спросила Березка, повернувшись к нему лицом.
— Тебе, наверное, было очень больно? — посочувствовал Павлов и даже поцеловал ее венерин холм, на который очень искусно был нанесен узор из цветов и листьев.
— Больно, конечно. Но это ведь делается не в один день, а постепенно. Можно привыкнуть, — раскрыла Березка один из секретов приготовления юной орландской невесты к замужеству.
После омовения Березка забралась на перину и развязала принесенный с собой узелок. В узелке были разные золотые украшения: кольца, сережки, браслеты. И не только. Среди этих безделушек Павлов с удивлением увидел свой компас и коробок спичек. Эти предметы он забыл в своем комбинезоне, который Нара во время их пребывания на стоянке Белохвостого Оленя поручила Березке прополоскать в реке.
— Вот, это — твое, — сказала Березка и протянула ему компас и спички.
— Спасибо тебе, милая Березка! Такого я точно от тебя не ожидал! — расчувствовался Павлов.
— А теперь я жду подарок от тебя, — тихо сказала Березка и, покраснев, опустила голову.
— Какой подарок? — не понял Павлов.
— Подари мне братика!…
VI
С приходом Михея и Ерофея начался заключительная часть церемонии бракосочетания Тибула Храброго и Березки. Михей благословил молодых, а затем поздравил Нару и Юлия с помолвкой. Прошло немного времени, и в приют Белохвостого Оленя пожаловал Дмитрий Храбрый — старейшина рода Желтого Быка. 80-летнего старца принесли на носилках его внуки — двоюродные братья Березки и Урсулы. И опять все повторилось: благословление и поздравление. Глава рода Желтого Быка занял место на противоположном конце большого праздничного стола, то есть напротив Михея. Павлов и Березка сидели посредине стола, соответственно, напротив Нары и Юлия.