Солнечная Долина
Шрифт:
– Разберусь.
Даниил боковым зрением видел, как девушка развернулась и внимательно разглядывает его. Ее красивые серые глаза увеличились до размера блюдца, и она сканировала его с неописуемой смесью неверия и сомнения. Она молчала. Молчал и он. Наконец, она не выдержала:
– Это вы?!?!!!
Не сводя глаз с дороги, он небрежно прикоснулся пальцами к полям шляпы:
– Собственной персоной.
– Не может быть! – после короткого замешательства выдохнула она. – Мне сказали, вы страдаете от ДЦП.
Затаив улыбку в жестком угле рта, он ответил:
– Разве
Путь продолжился в тишине. Влада переваривала и с трудом усваивала полученную информацию. Мышиная суетня собственных мыслей мешала трезво оценивать ситуацию. Она готовилась увидеть хилого человечка, который передвигается при помощи трости. Или даже на инвалидном кресле. Но никак не крепкого, высокого, в расцвете сил мужчину! Она ожидала увидеть все, что угодно, кроме этого!
На подъезде во двор она собралась с мыслями.
– Позвольте представиться… еще раз, – прокашлявшись, начала она. – Меня зовут Владислава Ларина. Я – корреспондент журнала «Нужные люди». Я здесь для того, чтобы взять у вас интервью и написать в нашем журнале.
Он остановил грузовичек у амбара, не глядя на нее, отрезал «нет» и вышел. Влада опешила.
– Постойте! – она спрыгнула с подножки, обежала кабину и припустила за ним. – Да, погодите же! Что значит «нет»?
Он остановился и развернулся так внезапно, что она с размаху налетела на него. Ей показалось, что она стукнулась об камень.
– Зачем? – он в упор посмотрел на нее, и густо-синие глаза его блеснули ой, как нехорошо.
– З-затем, чтобы освятить ваши благодеяния. Затраченные вами непомерные силы для улучшения и преобразования этого края.
– Зачем? – снова рыкнул он, и ноздри его шевельнулись, как у разозленного быка.
– Затем, чтобы привлечь в эти места больше людей: рабочего класса и туристов. Чтобы развивать этот регион и дальше. Улучшать его внутреннюю экономику.
– Я не знаю, что с этими делать, – он неопределенно дернул головой и перекатил травинку, от чего желваки снова вздулись. – Не надо новых.
С кем «с этими» Влада не поняла, но уточнять не было возможности. Он круто развернулся и стал открывать борт.
– Но почему не надо? Разве вы не желаете процветания вашему краю? Не хотите улучшения качества жизни? Разве не хотите грамотных, толковых людей в помощники? Этим перспективным местом заинтересуются многие и приедут, чтобы вместе с вами продолжить развивать и обогащать край!
Она только и успевала уворачиваться от досок, которые он снова вытаскивал и укладывал между кузовом и землей. Когда она закончила, он с особой ожесточенностью бросил одну доску и повернулся к ней:
– Знаете, для чего на самом деле приедут «знающие» и «толковые» люди? Грабить и присваивать все, что нажито здесь неподъемным трудом! Они, как цыгане, обворуют, до нитки обдерут. Отберут все, на что руки подымутся и уедут восвояси. Легкая добыча! Разве не так это делается??
Влада не сумела выдержать его устрашающий взгляд, и первая отвела глаза.
– Не всегда… – уклончиво промямлила она, но в душе понимала, как он прав. Он невесело усмехнулся и продолжил
Влада стала нервно теребить прядку. Она не может допустить провала! Ей позарез нужна эта статья! Ладно, черт с ней, со статьей. Она жаждала заполучить высокую должность, а для этого, как ни крути, нужна статья…
– Хорошо. Допустим, вы правы. И освещение в прессе может нанести больше урона, чем пользы. Но ведь я – журналист. В моей власти не искажая фактов описать их в таком неприглядном свете, выставить такими пугающими, что к вам еще долго никто и носа не сунет.
Он будто не слышал ее. Забрался в кузов, подтолкнул машину к самому краю. Слез и включил работу крана.
– Я правда могу так сделать! – перекрикивая шум двигателя, она подошла к нему вплотную. – Все журналисты обладают способностью описывать одни и те же факты с разных сторон.
Он спустил машину и заглушил мотор, все также, не обращая на нее внимания. Влада начала уже отчаиваться достучаться до него. Он пошел отцеплять крюк. Вот тут-то она и перехватила его, встав прямо перед ним, загораживая дорогу.
– Прошу вас, Даниил Алексеевич! Мне очень нужна эта статья! Это… это связано с моим повышением, – чуть замявшись, призналась она. – Я клянусь написать ее в максимально неприглядном свете! Я напишу про адский климат так, что ни один турист не захочет зажариться здесь заживо. Напишу про невозможный труд, и ни один работяга не захочет гнуть здесь спину под палящим солнцем. Напишу, как много предстоит еще проделать работы, чтобы вывести этот край хоть на мало-мальски приличный уровень. И любой здравомыслящий вор поймет, что ловить здесь нечего. Я умею сгущать краски! Поймите, главное в этой статье – это вы. Ваша личность. То, как вы с вашим недугом не просто встали на ноги, но и преобразили край. Но тут я слукавлю, обещаю.
Он смотрел в эти просящие глаза цвета неба перед грозой и не мог им противиться. Еще и руки у груди в мольбе сложила. Да что ж он, ирод, что ль, в самом деле?
– В самом неприглядном свете, – четко и раздельно приказал он.
– Мрачнее не придумать! – клятвенно подняла ладошку и ее глаза вспыхнули новым блеском. Он тяжело вздохнул и отвел свои, покорно принимая поражение перед этой… журналисткой.
– Когда вам удобно беседовать со мной?
– В обеденное время.
– Договорились! – довольная улыбка осветила ее лицо. – Машина останется здесь?
– Парни посмотрят. Смогут – починят. Нет – в город увезу.
Он, было, сел в грузовик, чтобы отогнать его, но девушка снова его окликнула:
– Даниил Алексеевич! Я присмотрела в городе гостиницу, но случился форс-мажор, – она указала глазами на свой безжизненный агрегат, – и я теперь не знаю, как мне добраться туда…
Она смотрела на него, он – на нее. Оба молчали.
– Вы не могли бы меня отвезти? А завтра… не знаю. Что-нибудь придумаю, – пожала плечами.
А завтра привезти ее сюда, а вечером снова увезти. И так далее, пока не напишет свою дурацкую статью. Ей палец в рот не клади! Он спрыгнул с подножки и захлопнул дверцу. Чуть сильнее, чем обычно.