Солнечное затмение
Шрифт:
– - Ваше величество! Клянусь, я сам ничего не могу понять! Все инструменты расстроены! Но мы исправим это недоразумение за пару циклов! Простите меня!
Белый медведь молчаливо склонил голову. Эдвур слишком уважал гениальный дар своего ваганта, чтобы выражать ему упреки, тем более -- в такой великий праздник. И он обратился к гостям с находчивой фразой:
– - Сегодня праздник Великой Вселенской Ошибки, друзья мои! Эта грандиозная Ошибка вкралась и в головы наших музыкантов. С праздником вас!
Одна молоденькая графиня хлопнула в ладоши.
– - Так это был
Все вокруг нехотя рассмеялись. Подыгрывая королю, в центр зала выбежал Фиоклит и стукнул о пол своей палкой:
– - Уважаемые гости! Вы прослушали ноктюрн моего собственного сочинения. Кто выскажет в адрес моего музыкального таланта большее восхищение, тот получит награду от самого его величества!
Тут уже некоторые рассмеялись искренне. Только одна очень тучная баронесса хмуро покачала головой и чуть слышно произнесла:
– - Не к добру это все! Ой, не к добру! Чует мое сердце.
Альтинор, напяливший на себя маску обезьяны, которую раньше даже и на картинках никогда не видел, подошел сзади к коадьютору Ламинье. Тот был страшным и зубастым крокодилом -- почти полной противоположностью того, кем являлся на самом деле.
– - Граф, пока тянется вся эта заминка, пройдемся в какое-нибудь уединенное место. Есть важный разговор.
Крокодил повернул огромную пасть, и в ярком свете множества свечей сверкнули его белые клыки.
– - Это вы, советник? Как вы на себя не похожи! Только умоляю вас, избавьте меня от политических проблем. Давайте хоть в праздник по-настоящему отдохнем!
– - Речь пойдет о вас лично.
Оставив позади общую суматоху, крокодил и обезьяна шли по коридорам Анвендуса, тихо переговариваясь между собой. Их кристально-белые одеяния так не соответствовали их страшным маскам, что возникало впечатление, по коридору идут настоящие ангелы-мутанты. Редко горящие факела, то окунали их тела в холодный полумрак, то обжигали взор яркими вспышками света. Альтинор суматошно выискивал тему для беседы, дивясь собственному волнению, будто убийство человека для него, как потеря невинности для застенчивой девушки, было первое в жизни. Он начал говорить и одновременно удивляться собственным словам:
– - Граф, со мной недавно беседовал Оранский по поводу... того случая. Он уверен, что вы хотите сдать его королю. Он страшно боится вас!
Крокодил расхохотался самым нечеловеческим образом.
– - Великая Тьма! Да я уже давно все забыл! Мне-то какое дело до их отношений с Жоанной? Мало мне своих проблем, чтобы лезть в чужие?
Альтинор отсчитал ровно пять шагов, прежде чем продолжить беседу. Лестница совершила еще один вираж и круто ныряла вниз, к подземельям, где сумрак был более зловещим, а тишина более настораживающей.
– - Вполне согласен с вашим мнением, граф. Мне до всей этой истории еще меньше дела, чем вам. Но Оранский сильно обеспокоен. Он хочет убить вас. Поймите, вы представляете для него скрытую угрозу, ходящую на двух ногах.
– - Убить?.. Меня?.. Вы несете какой-то вздор, советник. Давайте, я поговорю с ним! Что за бред?
– - Он не поверит ни единому вашему слову. Я уже сам пытался с ним говорить, -- Альтинор почувствовал
– - Вот вам мой совет, граф, вы должны опередить его. Нанести удар первым...
– - Вздор! Самый настоящий вздор!
– - Ламинье достал платок и вытер из-под маски крокодила накопившийся пот.
– - Мне эта зеленая зубастая рожа уже осточертела! Какие-то детские забавы.
Альтинор вдруг понял, что перестраховывается, хотя совершенно не планировал этого. Его изощренное в интригах подсознание само подсказало, как надо вести беседу. Теперь, даже если вдруг что-то пойдет не так и начнется заваруха, кто-нибудь из них двоих наверняка убьет другого. Сердцебиение старшего советника вновь вышло из обычного ритма. По правой стороне каменной стены он увидел ширму -- ту самую, за которой должен стоять Оранский. Должен, но не обязан... Альтинор снова испугался, что у малодушного герцога в решающий момент может дрогнуть рука. Он замедлил шаг и взял коадьютора под локоть. Тон его голоса просветлел ровно настолько, насколько изменилась в более радужную сторону тема самой беседы.
– - Ладно, граф... Нынче такой праздник! Давайте поговорим о чем-нибудь приятном. Кстати, поздравляю с орденом! Клянусь, для меня это такая же приятная неожиданность, как и для вас!
– - последняя фраза была истинной правдой.
– - Ну... думаю, король преувеличил мои заслуги. Просто нужно было хоть кого-то хоть чем-то наградить, вот он и выбрал меня.
Справа по борту, внося контраст в серую и угрюмую стену, уже проплывала судьбоносная ширма. Альтинор, не зная что сказать, громко расхохотался, потом ляпнул невпопад:
– - Вы не умеете быть скромным, граф. И это, уверяю, ваше достоинство.
– - Чуткий слух старшего советника уловил звук тихих шагов за спиной. Его вдруг охватил ужас. И ужас этот родился от дикой мысли: что если у Оранского вдруг заклинит в мозгах, и он, вместо того, чтобы покончить с Ламинье, шлепнет по голове его самого?
Граф, совершенно ничего не подозревая, продолжать месить языком пустые слова:
– - ... Оунтис Айлэр -- вот кто достоин настоящей награды! Кто командовал армией при взятии Аше...
– - послышался приглушенный треск. Ламинье начал оседать. Огромные зубы крокодила скользнули по одежде Альтинора.
Коадьютор рухнул на пол. Герцог резко обернулся, подумав при этом: "кто знает, что у него на уме? Убрал одного свидетеля, может захочет убрать и другого.". Позади, освещенный парою жизнерадостных факелов, стоял лев. В руках у него был топор, развернутый обухом вперед.
– - Оранский?
– - задал советник глупейший вопрос. Словно это мог быть кто-то другой.
Лев приподнял свою маску и произнес:
– - Будь я проклят...
Тело Ламинье подергивалось в конвульсиях. Из пасти крокодила шла белая пена, пальцы графа судорожно сжимались, царапая пустоту воздуха. Черные глазницы камней, замурованных в стену, смотрели на все происходящее с полнейшим безразличием.