Солнечные искры
Шрифт:
И снова Федька захохотал, противно и издевательски, так, как умеют это делать только братья. И это называется взрослый человек.
– Это ты прихорашиваешься, – прорычала я, напугав маму. – А у меня просто губы сохнут! Я их обветрила. Какой же глупый у меня родственник.
– Как ты можешь так говорить со старшим братом! – тут же решила в который раз успокоить меня мама. – Маша, если я еще раз услышу такие слова…
– Он меня все время провоцирует. У него мозг на голову сдвинутый, – пожаловалась ей я, крепко затягивая шнурки на летних кедах, доходящих мне едва ли не до середины икры.
– Эй, как мозг может быть сдвинут на голову? – весело осведомился Федор.
– Спроси это у своего мозга. Он тебе скажет, как это может быть, – отозвалась я и, вылетев за дверь и громко ею хлопнув, понеслась по лестнице, потому что опять сильно опаздывала. Смерчинский рехнется меня ждать.
Орел полетел навстречу знакомому и приятному вихрю, совершенно перестав бояться его.
Интересно, если Смерчинского раздеть, мне захочется его обнять за… как там говорила гадалка, «за обнаженные плечи»?
– Даже в мыслях меня достал, зараза! Нужен ты мне больно, упырь, – прошипела я сама себе, выбежав из подъезда и напугав двух девушек, неспешно идущих по дороге. Не знаю, что они обо мне подумали.
Впрочем, добравшись до Центрального парка, где должна была состояться встреча с моим горе-партнером, злиться я перестала и находилась в хорошем настроении. Сердце мое, словно что-то предвкушая, стучало ритмично, лишь изредка позволяя себе замереть.
– Чип, ты пунктуальна, как никогда. – Встретил меня около второго, мало популярного в народе входа в парк Смерч. – Малышка Ольга и Клара появятся с минуты на минуту, а тебя еще нет.
– Я уже есть, – возразила я и очень внимательно оглядела его плечи. Плечи как плечи: крепкие, в меру широкие, если так подумать, даже надежные. Обнимать их пока не хочется. Снимать с него темно-синюю, слегка приталенную футболку, чтобы увидеть плечи обнаженными, пока что-то не хотелось.
– Ты чего на меня так смотришь подозрительно, мой Бурундук? – спросил Дэн, поймав мой взгляд.
– Да так. Оцениваю, хочу ли я или не хочу…
– Меня? – с непередаваемым восторгом перебил меня Денис.
– Озабоченный мальчишка, – по-взрослому высокомерно отозвалась я, а мой взгляд переместился на его черные джинсы.
– Куда ты пялишься? – вновь необыкновенно заинтересовался идиот. – Что с тобой? Может, мне раздеться? Разглядишь все подробности.
– Что надо, я уже разглядела, – хмурясь, заявила я. – Заткни свой речевой фонтан, дружочек. Давай признавайся, что у тебя за новый план?
Объяснять по телефону или по Интернету он не захотел. Заявил мне в аське, что у него на примете целых два способа «пароразлучения», а какой из них выгорит, он сам еще не в курсе.
– Признаюсь. Пошли в парк, и там все узнаешь. Кстати, – он вытащил зазвонивший телефон и прочел сообщение, – наши ребятки только что ступили на территорию парка. Черри и его ребятки видели.
– Боже, Черри и его ребяткам не надоело бегать за тобой и выполнять указы? – спросила я, направляясь к кассе вслед за Дэнвом. Он расплатился за вход, как ни в чем не бывало взял меня за руку и поволок за собой,
Ну, смотри, смотри. Тебе остается только смотреть, потому что этот симпатичный брюнет с обаятельной улыбкой идет со мной, а не с тобой. И это меня он держит за руку. И это мы теперь в родном универе всем и каждому известны как парочка.
Почему-то именно в этот один из последних майских дней, продолжающих радовать жителей необыкновенно теплой погодой, под сенью старых и невероятно высоких деревьев, сквозь зеленую крону которых с трудом, но не без радости пробивался вниз игривый солнечный свет, я вдруг поняла, что мне нравится это чувство. Чувство собственности. Он – мой. Пусть временно, но Дэн все равно мной, не так ли? И, черт возьми, я не хочу делиться им ни с кем! Так же я не хотела делиться ни с кем любимым плюшевым медвежонком, который подарил мне дедушка в далеком детстве.
Я чуть сильнее сжала ладонь парня, и он, повернувшись ко мне, улыбнулся. Я не знаю, что он чувствовал в тот момент, но мне какое-то время казалось, что то же самое, что и я.
Когда мне нахально подмигнул образец живущих и поныне доисторических обезьян, обряженный в заношенный костюм всенародной любимой фирмы «Обибас», Смерч как-то не слишком любезно на него посмотрел, сжав мою ладонь так, что я едва не треснула ему в ответ свободной рукой по лбу. Однако я вовремя спохватилась и гордо отвернулась от кавалера в спортивном костюме.
Пару минут мы шли молча. Дэн глядел то под ноги, то в небо. Я украдкой косилась на него и пару раз сама себе улыбнулась. Захотелось взять Смерчинского под руку – и гулять как вон та парочка молодых людей, ничего не замечающих вокруг себя. Ну ничего, если бы мы шли под руку, то это было бы смешно, и первым, кто согнулся бы пополам от смеха, – была бы я сама.
Позже Марина и Лида часто спрашивали меня, почему мы не ходим со Смерчем под руку и вообще не слишком часто прилюдно обнимаемся и целуемся. Пришлось врать, что Смерчинский – малый, которого очень легко смутить. И целоваться, мол, он предпочитает только тогда, когда вокруг нет знакомых харь. В идеале если харь вокруг нет вообще: и знакомых, и незнакомых. Они его, Дениску, смущают, а он не терпит вмешательства в личную жизнь. Скептически настроенные сестрички не поверили и поинтересовались, хихикая:
– Какой стесняшка! А ночи совместные вы проводить будете в бункере, чтобы никто ни о чем не догадывался?
Да, в бункер нашего любвеобильного и общительного парнишку загонит только угроза конца света или просьба Князихи.
Думать о сопернице, которая сейчас прогуливается с моим Ником по парку, не хотелось. И я вновь настроилась на лирический лад – это получилось у меня на удивление быстро. Наверное, сказывалось присутствие Дэна.
Глядя на него, я вздохнула. Если гадалка права, и я буду с кем-то на букву «Д», то я совсем не прочь, чтобы это был засранец Смерчинский, который умудрялся, держа меня за руку, передавать через касание свое умиротворение, смешанное с приглушенным чувством охотничьего адреналина.