Солнечный детектив
Шрифт:
– Разве это плохо? – удивилась Агата.
Рассуждали они, естественно, под рюмочку у нее на даче. Подруга Фомина, тележурналистка Александра Кротова, уже давно безмятежно дрыхла на лавочке, укутанная драным пледом, и в разговоре не участвовала.
– Это хорошо, когда перед тобой пусечка, – пояснил Стас, пьяненький и оттого излишне болтливый. – Такая безмозглая лялька, на которую ты смотришь и думаешь: ох, я бы ее повалял! А у тебя…
– Что – у меня?
– Отталкивающая красота, – пояснил Стас, и слово «отталкивающая» он проговорил по слогам, будто в гроб гвозди вколачивал. –
– И что делать? – уныло спросила Агата. – Планочку опускать? Терпеть немытого маменькиного сынка или алкаша – пусть худой, лишь бы мой?
– Ничего не опускать, – пробубнила Александра, которая то ли не спала, то ли проснулась. – Живи и радуйся. Я тоже мучилась, хотя недостатка в желающих повалять меня в койке находилось немало. Даже к психологу ходила, а тот мне сказал: твоя беда, что рядом нет людей, в которых бы ты отражалась как личность.
– Как это?
– Ну, представь, ты входишь в зал, а вокруг одни зеркала, только они битые, пыльные, кривые, и ты в них урод, – сказала Александра, зевнула и поднялась. – О, вы уже все выпили… В общем, ты в зеркальном зале, смотришь на себя и видишь сплошное уродство. Это как раз твое окружение, оно тебе не соответствует. Так зачем тебе на уродство смотреть? Выйди в другой зал, где зеркала новые, чистые, с подсветкой, и там ты увидишь, как хороша. Помнишь, как Дюма описывал Арамиса? Арамис черпал вдохновение в собственном великолепии. Научись тому же. Тогда к тебе сам подойдет прекрасный принц.
– Интересно, – задумчиво произнесла Агата. – А если не подойдет?
– Подойдет, – твердо уверила Александра. – Просто время не пришло. А не подойдет – так ему и надо. Мы и без того великолепны.
Слова Александры быстро пустили корни в подсознании. Поэтому, выбирая, где отдыхать, Агата решила отвергнуть санаторий органов внутренних дел. Там, в отличие от жутко дорогого «Соснового бора», не было лечебных грязей, зато преобладали коллеги из ведомства, поправляющие здоровье после ранений и психологических травм. А это, по мнению психолога подруги, были все те же «пыльные зеркала», от общения с коими следовало воздержаться. Агата, которой было необходимо восстановить как душевное, так и физическое состояние после переделки, в которую она угодила в командировке, рассудила, что рассчитывать на отпускной роман не будет, но, если между лечебными грязями и массажем ей попадется приятный мужчина, позволит легкий флирт. В конце концов, цены в «Сосновом бору» были такие, что она могла в качестве альтернативы с легкостью улететь в Дубай. После недавнего приключения на чужбину ее не тянуло. Но уж больно дорого стоило все удовольствие, может, все поменять, пока оставалось время, и согласиться на ведомственный санаторий? Позвонив Александре, Агата поведала о своих страданиях и получила неожиданную поддержку.
– Бывала я в этом «Бору», – призналась та. – Контингент вполне приличный, ну там и ценник такой, что голытьба его не тянет. Так что можешь не переживать, там тусят весьма обеспеченные
– Да я не про деньги, Саш, – сказала Агата.
– И я не про деньги. Я про то, что богатые люди, особенно самостоятельно сколотившие свой капитал, редко бывают скучными. И твоя… как там Стас сказал… отталкивающая красота придется им впору. Так что езжай и не парься. Жизнь одна, а в ментовский санаторий в следующий раз сгоняешь. Или не сгоняешь. Тебе помочь собраться?
– Я сама, не совсем же контуженая, – рассмеялась Агата и повесила трубку.
Здание санатория было старым, это Агата поняла сразу, как только вкатила в фойе свой чемодан. Модерновый, излишне выбеленный интерьер в самом центре зала, у стойки ресепшен украшал вполне себе советский барельеф – с космонавтами, гипсовыми пионерами, голубями и гвоздиками, который сделали явно до распада СССР. Подобное варварское великолепие в большинстве зданий давным-давно убрали за ненадобностью или же прикрыли декорпанелями из разных материалов, но тут оставили, более того, расписали в причудливом стиле, где одновременно угадывались и Кандинский, и Ван Гог. Получилось вполне стильно, особенно удались гипсовые гвоздики, которые в воображении декоратора стали подсолнухами. Уставшую с дороги Агату с всевозможными реверансами сопроводили в отдельный номер, где она сразу бухнулась в постель и проспала до самого утра. По привычке проснувшись рано утром, Агата приняла душ, почистила зубы и понесла свою отталкивающую красоту в столовую на завтрак.
В санатории работал вполне обычный шведский стол, однако еще и официанты сновали туда-сюда, помогая обитателям, которым было трудно себя обслужить. Столовая оказалась небольшой, и пустых столиков не нашлось. С кавалерами тут было туговато: одни старики. Агата огляделась в растерянности. К ней тут же подскочила крепкая, как репка, девочка в белом до синевы фартуке, с настолько туго завязанными косичками, что кожа у глаз оказалась стянута до легкой раскосости.
– Доброе утро. Вы из триста второго?
– Да, – мрачно подтвердила Агата, уже предполагая, что здесь имеется распределение по столам и ей, с извечным везением, достанется бабка, пускающая слюни, или шаловливый дед, который будет щипать ее за попу.
Девочка поманила ее за собой.
– Вы у нас ходячая? – спросила она.
– Как видите, – язвительно ответила Агата, которой по непонятной причине захотелось нахамить ни в чем не виноватой сотруднице.
Та и ухом не повела.
– Ваш столик номер шесть, – сказала девочка и указала рукой. – Вас не затруднит воспользоваться шведским столом самостоятельно или к вам прикрепить официанта?
– Нас не затруднит, – буркнула Агата, набрала себе разной снеди и прошла обратно к столу, за которым уже сидело несколько человек.
Принужденно улыбнувшись, она поставила тарелку и представилась:
– Доброе утро. Меня зовут Агата.
Сидящие вразнобой поздоровались. За столом, рассчитанным на восемь человек, сидели всего пятеро: женщина лет тридцати пяти с двумя мальчишками-близнецами, лысоватый мужчина лет сорока, читавший журнал, и девушка с пепельными волосами, которой было не больше двадцати.
Конец ознакомительного фрагмента.