Солнечный дизайнер
Шрифт:
– - Сюда свою... эту... Ленку привезет, - неприязненно думала пожилая женщина.
– Дениса вообще забудут.
Но молчала по своей извечной привычке. Однако неожиданно Костя переселился на дачу. Звал и Клашу, хотел познакомить с Ленкой, с Алиской, не поехала тетка.
– - Нянька, небось, нужна, - мелькнула неприязненная мысль.
– Лучше бы о сыне вспомнил.
И вдруг Клавдии позвонили по Костиному телефону и сообщили, что племянник в больнице, что его повезли на экстренную операцию. Это звонил врач. Когда Костя уже лежал на операционном столе, он вспомнил про
– - Позвоните Клаше и...
– сказал мужчина и провалился в наркоз.
Старый врач-анестезиолог после окончания операции вертел в руках Костин телефонный аппарат. Мужчина никак не мог прийти в себя после наркоза, надо вызывать родственников, мать, жену или еще кого-нибудь. Женских имен в памяти было несколько. Врач выбрал, вспомнив слова мужчины, лежащего на операционном столе, Клавдию.
– - Наверно, мать, - решил он, - больше имя подходит. Остальным сам позвонит после операции. Или Клавдия позвонит, кому надо.
Врач решил, что не ошибся. Женщина на том конце связи не запричитала, не потеряла самообладания, коротко ответила:
– - Сейчас еду!
Клава моментально приехала. Сидела около племянника. Думала обо всем: о Косте, о Денисе, о незнакомой Ленке:
– - Вот она твоя любовь, Костя, никому ты не нужен. Хоть бы позвонила твоя краля, - сердито думала она.
– Небось, такая же, как Валька. Деньги твои им всем нужны.
Клавдия крутила в руках телефонный аппарат племянника, который ей с другими ценными вещами отдала медсестра, не зная, что он заблокирован. Это сделала все та же медсестра, которой надоели бесконечные звонки от какой-то Леночки. Вот придет в себя больной, сам со всеми поговорит.
Костя около часа был уже в палате. Он не просыпался после наркоза. Хмурился анестезиолог. Клавдия села рядом с племянником, говорить она не умела, она взяла его за руку, погладила, может, почувствует.
Шум в коридоре отвлек на минуту мысли пожилой женщины от Константина. В палату ворвалась буквально, не слушая замечаний медсестры, красивая светловолосая женщина с ребенком на руках. Она кого-то искала. Взгляд остановился на Косте. Клава поспешно отошла. А женщина бросилась к кровати племянника, встала на колени, поставила дочку рядом, заплакала, стала целовать его руки, что-то быстро говоря.
– - А ведь любит она Костеньку, ой, как любит, - сразу поняла Клавдия. - Она сейчас разбудит его. Она не даст умереть Косте. Такая любую смерть прогонит.
Так и случилось. Костя услышал её, заговорил. Облегченно вздохнула пожилая женщина, перевела глаза на маленькую девочку, что пыталась схватить отца за нос, и обомлела. Клава моментально поняла, что девочки из их рода. Правду сказал Костя. Его эта дочка. У неё было круглое лицо, как у покойной сестры Зины и голубые глаза Костика. И еще она напомнила Клаше её умершую дочку, та была такая же круглолицая, голубоглазая, только худенькая, бледненькая, болела без перерыва. А это пышечка, упитанная, губки бантиком.
– - Наша девочка, наша, моя...нет, не дочка, внучка моя, - радостно думала Клавдия.
– Жива наша порода. Спасибо тебе, Боже....
Пожилая женщина
– - Я побуду с девочкой, - сказала пожилая женщина.
Не знала Ленка, что она в этот день раз и навсегда завоевала сердце верной и суровой Клавдии.
Ленка вызвала такси и отправила дочку с Клавдией в городскую квартиру мужа. Так она теперь называла Костю. Сама села возле его кровати, гладила широкую сильную руку, подносила к губам, целовала. Страх потерять мужчину показал, насколько он стал ей дорог. Елена всю ночь не отходила, не смыкала глаз. Иногда звонила Клавдии, чтобы удостовериться, что все в порядке: не капризничает ли Лиска, хорошо ли покушала, легла ли спать. Клавушка повеселевшим голосом немногословно докладывала, что все в порядке. Лена не решилась попросить дать телефон девочке, та знала этот аппарат, знала, что там папа - Костя с ней беседовал во время отъездов. Елена же боялась, что девочка может раскапризничаться, услышав голос матери. Тогда и она сама покоя не будет знать, и Клавдии обеспечена беспокойная ночь, и Костя расстроится.
Медсестра, видя упорство Ленки, предложила прилечь женщине на свободную соседнюю кровать.
– - Поспите хоть немного.
– - Нет, - качнула головой Елена.
– А вдруг Косте что-нибудь надо будет? Он проснется, а я не услышу. Или во сне начнет ворочаться. А у него трубочка в боку... Нет! Я посижу. Буду следить. Я не устала.
– - Пойдем хоть чайку выпьем со мной, - сказала медсестра, она была уже подобревшая - первая сотня перекочевала из рук Елены в карман медсестры.
– - Нет, - качнула головой Елена.
– Я буду с Костей.
И осталась сидеть на стуле. Иногда просыпаясь, Костя видел всегда внимательное лицо женщины. Она тут же наклонялась к нему и тихо, чтобы не разбудить соседей, спрашивала, не нужно ли чего, удобно ли лежать. Костя благодарно гладил её руку, тоже целовал и опять проваливался в сон. Он знал, Лена здесь, все будет хорошо.
Лишь на вторую ночь Елена разрешила себе подремать часа два на соседней кровати возле Кости. Три дня, пока мужу не разрешали вставать, Ленка провела, никуда не выходя, в больнице. Выходила лишь пару раз буфет, перекусывала что-то на скорую руку и быстрее назад, к мужу. Старый мужчина, которому недавно прооперировали грыжу, только поражался:
– - Ты смотри, - говорил он соседям, - как села, так и сидит, не отходя. Повезло мужику с женой.
Как много переговорила Елена обо всем с Костей в эти дни. Женщина рассказала все о своей жизни, о стареньком отце, о покойнице матери, об умершем Викторе, о том, как мечтала всю жизнь о ребенке, о своей работе, о замыслах. Костя, в свою очередь, говорил о сыне, о первом неудачном браке, о мамке, которая не так давно умерла, о верной Клавушке.
– - Лен, - не удержавшись, как-то спросил Костя, - а когда я вернулся спустя год к тебе, почему ты все-таки пустила меня?