Солнечный Остров
Шрифт:
– Знаешь, я раньше только слышал о твоем хобби, - сказал Абидаль, неторопливо подходя вплотную к обалдевшему парню. – Потрогать можно?
– Я бы просил воздержаться.
– Ну да, ну да, - пробормотал Абидаль, приподнимаясь на цыпочки, чтобы заглянуть Ормату в лицо, - Если примешь совет дилетанта… Я бы его оставил. Очень интересный экземпляр.
– Ты думаешь? – с живым интересом воскликнул Петр.
– Да, на первый взгляд мерзость, конечно, но есть в нем что-то… Возможно первобытная дикость. Не знаю, как лучше сказать.
–
Окончательно ошалевший от таких разговоров, Ормат решил уже наплевать на запреты Петра и заговорить, чтобы хоть как-то прояснить дурацкую ситуацию, когда его взгляд упал на висящее у двери зеркало. Челюсть парня плавно отпала, да и так и повисла. В мутном стекле он хорошо видел худую спину Абидаля, а вот вместо собственной хорошо знакомой физиономии там отражалось нечто совершенно невообразимое. Больше всего это «нечто» напоминало немыслимо древний уродливый доспех с шипами на наплечниках, рогатым шлемом и мерзко ухмыляющейся рожей какого-то демона вместо забрала. Все это было раскрашено в режущую глаз красно-желтую полоску.
– Однако, друг мой, я навестил тебя не ради искусства, - сказал Абидаль, поворачиваясь к Ормату спиной.
– Увы, я об этом догадался.
– Меня обеспокоила ситуация в нашей восточной Обители Мистерий, - с места в карьер взял Абидаль. – Уже довольно долгое время я не могу связаться с Гидимиром, и никто из тамошних братьев не может мне ничего объяснить. А ты, как я понимаю, буквально только что оттуда, - мужчина выжидающе замолчал.
Неожиданно развеселившись, Петр хлопнул себя по бедрам:
– Не хотят объяснить? Это я могу понять. Видишь ли, Гидимир уже несколько дней как сидит в тамошнем подвале. Я думаю, слишком активно дегустировал наши эликсиры счастья. Можно сказать, травма на производстве.
Абидаль, укоризненно взглянув на Петра, нервно хрустнул пальцами:
– Как же это он не вовремя. И именно тогда, когда мы должны были готовить Валло… Что такое?!
– Кхм, ну, как бы это сказать… В общем-то, именно из-за пацана Гидимир в подвале и оказался. Он его то ли приревновал, то ли еще что… словом, драма человеческих судеб, - проворчал великан, потупив взгляд.
– Да говори ты, не тяни! – воскликнул Абидаль, побледнев.
– Я сам не видел, мне только рассказывали, но если верить нашим братьям, однажды утром Гидимир стал бегать за Валло по коридорам Обители с церемониальным топором. Кричал, что тот подлый изменник, что всю жизнь ему поломал. Гонялся, значит… И догнал. Когда его вязать стали, уже все кончено было. Тебе плохо, друг?
Гулко дыша, Абидаль тяжело оперся на стол, совершенно белое лицо скрылось за длинными волосами:
– В Гавань уже докладывали?
– Навряд ли, - осторожно отозвался великан. – Подумаешь, еще один сгорел на работе, зачем сор выносить... Уже уходишь?
Не отвечая, Абидаль промчался мимо Петра к выходу. Пожав плечами, великан закрыл за гостем дверь. Когда Петр повернулся, Ормат успел заметить
– Вот и все, спящая красавица, можешь оттаивать, - небрежно бросил великан.
Ормат боязливо снял с шеи тяжелую цепь и с огромным облегчением увидел, что снова отражается в зеркале как положено:
– Как это вышло? – спросил он, держа медальон на весу подальше от тела.
– Разумеется, колдовство, - хмыкнул Петр и отбирал цепь. – В другой раз я бы научил тебя нужным заклинаниям, но сейчас у нас много спешных дел.
– Опять потащите меня в мусорном контейнере?
– На твоем месте я бы не привередничал, но можешь радоваться, контейнер для нас – пройденный этап.
Порывшись в уже знакомой Ормату нише, гигант достал широкий черный плащ с капюшоном:
– Одень, - сказал он, швырнув шуршащий ком своему «новому приобретению».
Повозившись с завязками, Ормат натянул на свои лохмотья тяжелую гладкую ткань.
– И все же кое-какая цена у меня есть, - сказал он, одергивая длинные рукава, - тот болван с таможни был прав – поссорившись с людьми Сабана, вы нажили серьезного врага.
– Стройная теория, только ты забываешь, что обыска я бы не допустил ни при каких обстоятельствах. Достаточно позволить нечто подобное один раз, чтобы потом десятилетиями отучать высокородных от скверной привычки. А что касается Сабана, то если он действительно так тяжело переносит огорчения… Что ж, без врагов жизнь была бы скучной и пресной.
– Нет, прошу вас! Не надо! – голый мальчишка рванулся, но путы только глубже вошли в тело.
– Нет!
– Да затки ты его! – рявкнул коренастый мужчина в кожаном фартуке, заляпанном бурыми потеками.
Длиннорукий бритоголовый парень с тонким хрящеватым носом пнул мальчишку сапогом в висок.
– Аккуратней, кретин, - прошипел коренастый, - давай, хватай его за ноги.
Вдвоем они подтащили свою жертву к грубо сколоченному кресту из толстых жердей.
– Растягивай его, что смотришь, - подтолкнул помощника коренастый.
Разрезав веревки, бритоголовый палач быстро и сноровисто растянул несчастного на кресте. Маленький, с торчащими ребрами, с кожей в алых пятнах злых солнечных ожогов, мальчишка походил на подготовленного для жарки тощего цыпленка. Коренастый извлек из-за пояса длинный толстый гвоздь и деревянный молоток.
– Смотри внимательно, - сказал он, процарапав граненым острием точку на худеньком запястье. – Гвоздь ты должен вогнать именно сюда – между костей. Если промажешь и вобьешь в мясо, он ничего не удержит. Телосложение у всех разное, так что учись прикидывать на глазок, - бритоголовый почтительно кивнул, внимательно следя за действиями наставника. – На все про все у тебя три удара. Запястья и лодыжки. Кто не может справиться, пусть идет свиньям глотки режет – больше он ни на что не годен. Только три взмаха молотком. Вот таких.