Солнечный поцелуй
Шрифт:
— Кто?
— Ох, не прикидывайся дурочкой. Эбернотт, конечно. — Она откинулась на спинку стула, закинула голову и мечтательно закрыла глаза. — Вот это мужчина, да? Наш Саймон ему и в подметки не годится. Даже Дик Гвардиола, уж на что представительный мужчина, но и он… бледноват.
— А по-моему, ничего особенного, — пожав плечами, ответила Шеннон, старательно контролируя тембр голоса. — Да, говорят о нем много, но… не знаю… Как говорится, поживем — увидим.
— Нет-нет, ты не права, — горячо возразила Шейла. — Таких мужчин теперь днем с огнем не сыщешь. Штучный товар. Эксклюзивное издание. — Она картинно
— Меня другое удивило. — Шеннон попыталась увести разговор на менее зыбкую почву. — Зачем ему покупать «Ньюс»? Раньше ведь он только менеджментом занимался. Что-то вроде кризисного управляющего. А тут…
— А тут все просто, — с готовностью подхватила Шейла. — Я тебе объясню. Эбернотт набил руку, вник в суть дела, заработал кое-какие денежки и решил, что может идти дальше. Поднимать, так сказать, планку.
— То есть?
Покупает газету. За пару лет выводит ее в высшую лигу. А потом продает. Но уже совсем за другие денежки. Пара миллионов в кармане — не так уж и плохо.
— Думаешь, дело именно в этом? — внезапно погрустнев, спросила Шеннон. — Думаешь, ему нужны только деньги?
— А что же еще?! — воскликнула Шейла. — Держу пари, через пару лет мы все окажемся в кармане какого-нибудь тупого магната, которому газета нужна только для того, чтобы хвастать ею на банкетах. — Она помолчала и негромко добавила: — Это в лучшем случае. Боюсь, как бы Могучий Вине не отправил нас всех на улицу. Тебе-то, понятно, опасаться нечего, а вот мне…
Они помолчали. Шеннон посмотрела на часы — почти двенадцать.
— Не знаю, как ты, а я совершенно не в состоянии работать. Может, сорвемся пораньше на ланч? Честно говоря, на душе кошки скребут.
— Не у тебя одной.
— Я бы даже выпила.
— А я бы составила тебе компанию.
— Пошли.
— Спасибо, миссис Далтон, вы отлично поработали. — Винсент Эбернотт пробежал глазами длинный список сотрудников газеты. Шеннон Ридж значилась в нем под номером 43. — Пожалуйста, подготовьте график к завтрашнему утру. Только отметьте, что с двенадцати до половины первого я буду занят. С мисс Ридж.
— Хорошо, мистер Эбернотт.
— Думаю, по полчаса мне для начала вполне хватит.
Секретарша молча наклонила голову.
— И не более восьми человек в день, — добавил Винсент.
— Я все сделаю так, как вы хотите.
— Вот и отлично. — Он поднялся из-за стола. — Я сегодня не успел позавтракать, так что на ланч пойду раньше. Что вы мне порекомендуете?
Миссис Далтон на секунду задумалась.
— В этом здании есть кафетерии. На каждом четном этаже. Я бы сказала, на троечку.
— Понятно.
— На улице, в пределах двухсот метров в ту и другую сторону, два заведения — суши-бар «Киото» и пиццерия «Дольче Вита». Немногим лучше. Рекомендую ресторан «Глейзер» в переулке за первым поворотом налево.
— Благодарю, мисс Далтон. Вы сэкономили мое время. Я вернусь к половине второго.
Спустившись вниз, Эбернотт вышел на улицу, повернул, следуя указаниям секретарши, направо и зашагал по улице.
День обещал закончиться поздним вечером, и он знал, что так будет еще долго. Новое дело всегда требует полной отдачи. Конечно, можно было бы и не связываться с покупкой «Ньюс», но, с другой стороны, тридцать четыре года не тот возраст, чтобы останавливаться
Да, дел впереди много, и времени на раскачку нет. Надо как можно скорее познакомиться с людьми, оценить потенциал каждого, наметить перспективы.
— Да, перспективы, — задумчиво пробормотал Винсент Эбернотт, вспомнив Шеннон Ридж.
Несмотря на все усилия, мысли то и дело поворачивали к ней. Ему нравились такие, как Шеннон: независимые, гордые, умеющие постоять за себя. К тому же она, определенно, не даром ела свой хлеб. Он уже успел сравнить ее работу с тем, что делала прежняя ведущая рубрики Лиз Кранц. В материалах Лиз чувствовался профессионализм, жизненный опыт, основательность и рассудительность. Шеннон брала другим: страстностью, задором, свежестью мыслей и искренностью. А ведь разговор по душам — это прежде всего искренность и заинтересованность. Разумеется, не все было гладко, и кое в чем ей требовалась подсказка, но в целом…
Ладно, приятель, признайся, что она просто тебя зацепила.
Что ж, пусть так. В конце концов он свободен от обязательств. Винсент Эбернотт знал, что нравится женщинам, но старался не заводить служебных романов и никогда не давал никому серьезных обещаний. Не считая Камиллы.
4
Принципы и правила полетели ко всем чертям, когда он познакомился с Камиллой. Она была невероятно, потрясающе, сногсшибательно красива: высокая блондинка с шикарной фигурой, точеными чертами лица, золотистыми волосами, зелеными глазами и низким, грудным голосом. Когда она смеялась, в нем напрягался каждый нерв, каждый мускул. Когда она танцевала, его пожирало пламя страсти. Когда она улыбалась ему, его душа улетала в рай. Стоит ли говорить о том, что случилось, когда она взмахнула ресницами и пригласила его на чашечку чаю?
Они поженились через два месяца после знакомства. Поженились, несмотря на то что друзья в один голос призывали его опомниться, одуматься или хотя бы подождать. Он никого не слушал. Он был готов ради нее на все. Он считал, что ему сказочно повезло. В общем, классический случай.
Глаза открылись только месяца через два после свадьбы. Милая, добрая, понимающая, заботливая красавица превратилась в жадную, вульгарную, пошлую, злую и эгоистичную особу, занятую только собой и видящую в муже исключительно средство для достижения собственных целей.
Еще через месяц он окончательно убедился в том, что совершил самую большую в жизни ошибку. Камиллу интересовали только деньги. Она не желала ни учиться, ни работать, а все свободное время проводила в походах по салонам красоты, магазинам, на вечеринках и приемах или перед телевизором.
Он предложил развестись. Камилла отказалась. Они разъехались. Содержание супруги обходилось недешево, но Винсент понимал — за ошибки надо платить. Полгода назад она потребовала развода, объяснив это заботой о его будущем.