Солнечный ветер. Книга третья. Фаустина
Шрифт:
– Не будешь говорить? – Пиепор, как и раньше с Румоном, заглянул в глаза Ангусу и сразу понял тщетность своих усилий, направленных на то, чтобы испугать пришлого вотадина.
«Если признаюсь, то он убьет меня тут же, сейчас», – меж тем подумал Ангус, решив стоять на своем до конца, ничего не рассказывая.
Вождь махнул рукой, и воины столкнули пленника вниз. Ангус кубарем скатился в яму, оказавшись в метре от медведя, который тут же попытался просунуть лапу сквозь мощные стволы, чтобы зацепить его. Зверь плотоядно урчал, его дыханье, его тяжелый запах, казалось, целиком поглотили Ангуса. Он вжался в стенку вырытой
– Подумай хорошенько! – раздался сверху голос Пиепора. – Мы будем наведываться к тебе в гости, – он весело захохотал. – Может чего и расскажешь!
Они ушли. Вождь не оставил рядом с Ангусом охранника. Зачем? Яма сама по себе была глубокой, выбраться из нее самому без посторонней помощи невозможно. К тому же, карабкаясь вверх, можно сорваться и упасть прямо на медвежью клетку. Бурый жилец был бы рад такому неожиданному подарку, располосовав спину упавшего острыми длинными когтями.
Ангус остался один с опасным соседом, который чувствуя присутствие человека не мог успокоиться: урчал, ревел, скреб лапой по перекладинам клетки и вонзал в них острые клыки. Ангус с опаской поглядывал на эти дубовые ветки, надеясь, что они выдержат напор зверя.
Постепенно стемнело. За все это время у ямы появлялись только любопытные мальчишки из соседних домов. Они глядели на Ангуса, показывали на него пальцем и громко смеялись. Вероятно, им казалось, что взрослый мужчина сам забрался в земляную тюрьму, чтобы поиграть с медведем – в селение часто заходили бродячие фокусники с обученными мишками.
Тирея не появлялась. Может она не знала куда его отправил Пиепор, а может ее саму схватил подозрительный вождь и запытал до смерти. Ангус поднял голову, посмотрел на ночное небо. Овальное отверстие ямы-тюрьмы походило на окно в иной мир, где можно жить легко и беззаботно со своей семьей, где не существует опасности, страха, предательства. Яркие звезды висели в темном небе словно огоньки далеких селений и деревушек, всегда манящие путников к себе, притягивающие их теплым светом надежды. И не важно, что получит странник в конце пути – кров над головой или доброе слово.
Да, слова ободрения Ангусу сейчас бы пригодились, ибо на гостеприимный кров теперь рассчитывать не придется.
– Ангус, Ангус! – сверху послышался голос Тиреи. Он так долго смотрел на звездное небо, что у него начало расплываться в глазах и наклонившуюся над ямой Тирею не сразу заметил.
– Я здесь, – откликнулся он, почувствовав, что у него пересохло во рту, ведь целый ему пришлось обходиться без воды.
– Возьми еду, – Тирея сбросила вниз узелок, который Ангус поймал. Она с тревогой спросила: – Что случилось, где Румон? Я ничего не знаю о нем.
– Пиепор не приходил к тебе? – Ангус жадно отправлял куски мяса и хлеба в рот, запивал их водой.
– Нет! От него пришел охранник и сказал, что Румон поскакал к маркоманнам с посланием вождя.
– Пиепор врет! – зло произнес Ангус, доев все до последней крошки. – Они нашли мое письмо у нашего мальчика. Но он ничего им не сказал, иначе я бы здесь не сидел, а лежал с распоротым животом в лесу.
– Ты думаешь, что его убили? – глухо спросила Тирея и в этот момент Ангус представил, как загорелись ее темные глаза, страшные в гневе.
– Да, я думаю, он мертв.
Они замолчали,
– Мне нужно скрыться, – нарушил он молчание. – Пиепор не ставит меня в живых. Тебя он не тронет, ты нужна ему в походе на римлян. А потом, тебе тоже придется бежать. К этому времени я уже найду место для нашей семьи и пошлю тебе весточку.
Тирея ответила не сразу, оставаясь некоторое время в горестных мыслях о покинувшем ее сыне.
– Я тебе помогу, – наконец сказала она. – Когда луна и звезды спрячутся за облака, все заснут, даже охранники Пиепора и я… – она прервалась, а Ангус понял, о чем подумала его жена.
– Не надо Тирея, не ходи в его дом, – поторопился он, – тебя могут схватить, а меня бросят к этому медведю на съедение. Мы так не отомстим, а отомстить ему нужно, и я клянусь тебе всеми богами, я сделаю это!
– Хорошо! – согласилась она. – Жди меня в полночь.
Когда тучи закрыли ночное небо так, что все селение полностью погрузилось во мрак, как только перестали лаять собаки, мычать коровы и быки, не кудахтали курицы в курятниках, неслышно и незаметно, Тирея приблизилась к краю ямы и сбросила веревку мужу. Тот мертвой хваткой вцепился в нее. Потом Тирея что есть силы упершись ногами в землю, закинув сплетенную эту веревку на плечи, принялась его тащить. Она была крепкой женщиной, охотницей, много раз вступавшей в единоборство с диким лесным зверьем. Уж мужа она могла вытащить одна, без посторонней помощи.
Вот, наконец, он наверху. Оба тяжело дышали, глядели друг на друга словно виделись в последний раз – по крайней мере, так показалось Ангусу. Но его жена, жрица и колдунья, вдруг сказала:
– Мы еще встретимся с тобой, муж мой. Так говорит Залмоксис. Куда ты отправишься?
– Я пойду к астингам,38 – ответил Ангус. – Они не любят Пиепора.
Бегство Ангуса не сильно разозлило вождя костобоков. Конечно, его освободила Тирея, в этом сомнений не было. Но побег вотадина уже ничего не мог изменить. К тому же римляне ни о чем не догадывались – их никто не предупредил об опасности. Об этом Пиепору сообщили разведчики. Крепости лимеса имели половинную численность солдат, а в некоторых местах и вообще были оголены.
К июлю все воины костобоков съехались для набега. Их собралось необычно много: на конях и пешие, почти все в костяных кольчугах, словно неведомые древние звери, в островерхих шлемах и без щитов, но с длинными ножами или короткими мечами. Тирея совершила гадание, которое предсказало успешный поход. Чтобы подтвердить благоприятные знаки, Залмоксису принесли в жертву великолепного белого скакуна и костобоки двинулись на юг через Карпаты.
Они не умели сражаться в поле как армии больших племен, вроде маркоманнов или квадов, они нападали разрозненными кучками, мелкими отрядами, потому их и называли разбойниками. Внезапно для римлян, все внимание которых было направлено на маркоманнов, костобоки ворвались в Дакию, где к ним присоединились роксоланы – вождь Тарб в последнюю минуту решил двинуться вместе с ними дальше к границам Македонии, а за ней Греции.