Солнечный ветер
Шрифт:
– Мой... госпожа адмирал, могу ли я узнать...
– Знаете, Реймонд...
– Перебила его Каррисо.
– Когда я служила вторым помощником на фрегате... давно, в общем... то слышала от одного матроса такой... пожалуй что анекдот.
– Адмирал обхватила подбородок ладонью и теперь смотрела на лейтенанта слегка исподлобья.
– "Никогда не спрашивайте близких людей о том, за что они вас любят. Вдруг они действительно задумаются?". Вы уверены, что хотите меня о чём-то спросить?
Фок Аркенау закусил губу, размышляя, потом решительно кивнул:
– Госпожа адмирал, куда мы едем?
–
– Командующая сделала кистью пространный жест, словно очертив в воздухе круг.
– В любом случае, в кутузку вы не попадёте.
– Вы позволите жить в своём доме человеку, который, возможно, пытался вас отравить?
– Реймонд взял себя в руки настолько, что его уже хватило на длинный вопрос.
– А вы пытались?
– Прищурилась Каррисо.
– Нет!
– Чуть не выкрикнул молодой человек, однако спохватился, и добавил, выдавив из себя жалкую улыбку: - Но насколько я вас знаю, вы не из тех, кто верит на слово и кого можно убедить одним только честным словом...
– Смотря, кто это слово даёт.
– Хмыкнула адмирал.
– Я вас знаю немногим больше, чем вы - меня, но, на мой взгляд, вы не из тех, кто способен организовать массовое отравление. Мягко говоря. Поучаствовать вольно или невольно - вполне, но не организовать... Это во-первых. Во-вторых, мне сразу не понравилось, как повелось следствие.
– Повелось?
– Колесо повозки угодило в особо глубокую выбоину, и фок Аркенау едва не уронил на пол шпагу.
– Я думал, оно только начнётся, когда меня...
– Следствие началось ещё этой ночью, через два часа после того, как вы покинули мою квартиру.
– Покачала головой Каррисо.
– И как-то очень странно оно пошло... Словно в охранке сразу поняли, кто во всём виноват. А иные варианты рассматривали чисто для проформы. Хотя обвинять ту же Нарцию можно с не меньшим успехом. Не знаю, что это - попытка быстро и не утруждаясь раскрутить потенциально славное дело, или о вас знают что-то особенное... Но в любом случае, лейтенант, как только вы попадёте в изолятор СБП, как только с вами проведут первый допрос, вы живо и под запись признаетесь в том, что от вас захотят услышать.
Карета вдруг резко свернула, чуть не встав на два колеса, пассажиров качнуло вбок. Каррисо приложилась левым боком о дверцу и сдавленно охнула.
– Мой адмирал!
– Подскочил, едва не ударившись макушкой о потолок, фок Аркенау, позабывший, что решил пока отказаться от подобного обращения.
– Всё нормально.
– Неестественно бодрым тоном произнесла Каррисо, садясь ровно.
– Так вот... Когда за вас возьмутся профессионалы, вы расскажете всё, что угодно. Я лично хочу знать правду о случившимся. А вот чего хотят в охранке, я уже не совсем понимаю. И пока не разберусь, все карты им в руки не отдам.
– И... что мы будем делать?
– Спросил Реймонд, не уверенный, что обращение "мы" уместно. Он так и не понял, верит ли адмирал в его невиновность, или просто собирается вести какую-то свою интригу.
– Жить вы будете у меня.
– Адмирал глянула в окно и со вздохом вновь принялась пристраивать руку на перевязь. Кажется, они уже ехали по улице Каменщиков.
–
– А кстати, как вам это удалось? Забрать меня прямо у следователя.
– Дело техники. По кодексу Фридриха-Вильгельма Шестого адъютанты офицеров фактически приравнены к оруженосцам при благородных господах, и сей анахронизм никто не удосужился отменить... Это даёт многое, в том числе и право забирать на поруки даже при весьма серьёзных проступках.
– Командующая снова посмотрела в окно, кивнула и надела треуголку. Поправила перья на ней.
– Ещё надавила на некоторое противоречие, согласно которому ваше дело может проходить по ведомству Трибунала Военно-Космического Флота, а тогда СБП вообще не имело права вас задерживать... В общем, дезорганизовала и деморализовала противника, принудив к отступлению, если без подробностей. А перехватили мы вас почти случайно.
Карета остановилась напротив знакомой многоэтажки. До сих пор лейтенант видел дом тридцать шесть по улице Каменщиков лишь ночью, но свет дня не добавил строению каких-то особых деталей. Обычная жилая инсула, типовая. Соскочивший с облучка матрос распахнул дверцу и неловко изобразил подобие приглашающего жеста, принятого у кучеров знатных господ.
– Ещё вопрос.
– Торопливо сказал фок Аркенау.
– Да?
– Уже поднявшаяся с сиденья Эльда остановилась.
– Я этого не делал и ничего об этом не знал.
– Запинаясь, выпалил лейтенант.
– Я никогда не попытался бы... вас или кого угодно ещё... вы верите мне? Я хочу знать...
– Вот зря я вам, что ли, в начале нашей беседы рассказывала анекдот?
– Каррисо выбралась из кареты и обернулась к Реймонду, придерживая дверцу.
– Давайте так - на ваш вопрос я отвечу через три дня. Примерно. А пока... я не знаю, причастны вы к покушению или нет, но я уверена, что виновны в нём не вы.
– Слово "виновны" адмирал произнесла с некоторым нажимом.
– И вы всё ещё мой адъютант, которому я готова простить некоторые глупости и ошибки. Пойдёмте.
* * *
Следующие трое суток лейтенант фок Аркенау провёл словно в безвременье, полностью изолированный от окружающего мира в квартире адмирала. На допрос его так ни разу и не вызвали, газет в квартиру не приносили, радиоприёмник не работал, и даже пристать с расспросами было не к кому. Нарция, которая, похоже, и раньше из дома почти не выбиралась, знала о происходящем не больше Реймонда, да и вообще лейтенанта сторонилась. Сама же хозяйка квартиры появлялась дома около полуночи, бросала шляпу прямо на пол, коротко отвечала на приветствие адъютанта и сразу, даже не разуваясь, проходила к себе в спальню. Нарция ныряла следом, держа в руках поднос с едой, а спустя некоторое время торжественно выносила в прихожую адмиральские сапоги и камзол. Утром камзол, шляпа и ботфорты из прихожей исчезали - значит, адмирал уходила раньше, чем фок Аркенау просыпался.