Соломон и Багира

Никогда не произносите своё настоящее имя вслух.

Охотники, что всегда начеку, найдут вас по нему, как собака по запаху.

Соломон.

Из записей Соломона.

Ровен обратил меня первее, чем Багиру. До того дня я не знал о существовании вампиров, даже не догадывался, что эти чудовища живут среди нас, как не знал, что всю оставшуюся вечность мы с ней будем связаны.

Я

родился и вырос в Америке. Мои родители были фермерами и, отметив свои пятнадцать лет яблочным соком и куском пирога, я приобщился к семейному делу. Каждое раннее утро, пока солнце только касалось неба, я уходил в поля. Сестра приносила мне обед – молоко и хлеб, стараясь сделать крюк от отца до меня быстрее, чем бегала наша собака. Вечером возвращался домой – уставший и голодный. Так проходил каждый мой день. Иногда, по субботам, отец давал мне поспать больше, чтобы к понедельнику я не выглядел как полутруп, но благодаря солнцу и физической работе, я был в хорошей форме.

По осени, когда мы продавали на рынке урожай, я участвовал в забеге. Победителю доставался окорок, размером с голову коровы. Окорок бывал на нашем столе каждый год.

Я любил свою семью. Жалел руки матери, целуя их перед сном, считал мозоли, что никак не хотели заживать. Любил сидеть с отцом на крыше амбара и смотреть как наши козы возвращались домой. Любил младшую сестру, старавшуюся изо всех сил облегчить матери работу по дому. Я понимал, что мне повезло. У моего друга был пьющий отец. Берни частенько приезжал ко мне на велосипеде со свежим синяком под глазом. Он пристрастился к выпивке и сам – крал у отца.

Когда мне исполнилось девятнадцать, я познакомился с Элизабет. Она была городская девушка, с утонченным вкусом, милая и смешная. Мы были с ней будто из разных миров, тянулись познать то, что было неведомо.

Она жила на соседней ферме всё лето, а под конец, к ней приехал её жених. Это был удар для меня. Нет, я не надеялся, что она бросит всё к моим ногам и останется жить со мной, разводить скот и рожать сотню детей, но я думал, что сердце Элизабет свободно.

Я хотел с ней поговорить, но после приезда её жениха, она избегала меня.

Под конец августа, вечером, я возвращался от Берни – мы ремонтировали забор, что сломал его отец, упав на него, и увидел велосипед Элизабет у холма. Сначала я хотел проехать мимо, но что-то заставило меня остановиться. Её жених и она сама мирно разговаривали, обсуждая свадьбу. Я подкрался к ним сзади, слушая обычные планы обычных людей и это настолько выбило меня из колеи, что не найдя ничего мудрее, затеял ссору. Спустя сотни лет я даже не мог вспомнить цвет глаз той девушки, но тогда мне казалось, что у меня отобрали кусок сердца, словно отрезали от сочного стейка.

Одного я не учёл – жених моей возлюбленной оказался парнем крупным и более лучшим бойцом, чем я. Ударив меня пару раз по лицу и в промежность, он подобрал большой камень и, когда я лежал на траве, вдыхая сочный запах августа, опустил его мне на голову. Я не виню его, он защищал себя и Элизабет, но его поступок стал началом моего конца.

Они сбежали,

бросив меня в высокой траве среди поля. Подумали, что я умер. Но, я был ещё жив. Благодаря каким-то высшим силам Ровен оказался рядом и обратил меня в вампира.

Мне пришлось учиться жить с новым телом, новыми знаниями, замещая ими все привязанности старой жизни. Пришлось отречься от семьи, когда в приступы голода, я нависал над постелью, глядя на жилку на её шее. Пришлось оставить ферму и родителей, сославшись на то, что после неудачной влюблённости мне требовался глоток свежего воздуха. Я последовал за Ровеном и больше никогда не видел свою семью. Уже спустя лет двадцать я узнал, что Ровен всё это время следил за ними, помогал деньгами или устраивал события так, чтобы моя семья, наконец, выбралась из нищеты.

Ровен был Высшим вампиром. Про него можно писать долго. Он был умён, красив и доброжелателен. Когда мы встретили таких же чудовищ, какими являлись сами, то я понял, что не всем так везло. Ровен был лучшим вариантом. Он заботился обо мне, рассказал, как охотится, чтобы не навредить людям, объяснил все базовые понятия, которые я должен был знать, поддерживал мои стремления найти себе хобби. Мы могли часами смотреть фильмы и сериалы, обсуждать фигуры актрис или смеяться над шутками комиков.

Я помнил о семье, каждый день думал о том, как скучаю по ним, но Ровен старался восполнить эту потерю всеми силами. Вместе с ним мы прошли целые эпохи и не умерли от тоски.

Когда нам надоедало общество друг друга, мы разъезжались по разным странам, иногда, континентам. Но меня всегда тянуло к нему, как и его ко мне. Он любил меня как сына, оберегал, ведь не каждая попытка превратить человека в вампира могла быть удачной. Он рассказывал мне о сотни других, что так и не пережили первую ночь и о десятках тел, кто умер спустя неделю. Ровен помнил каждого из них.

Порой я задавался вопросом, почему такой добрый человек мог стать вампиром или почему вампир мог быть таким добрым?

Ровен любил детей, относился к женщинам, как к богиням, внимательно слушал речи мужчин в барах, вступая в дискуссии. У нас было несколько квартир в Аликанте и Ровен сдавал их в летний сезон. Мне запала одна история молодой девушки, сбежавшей от мужа-тирана. Она снимала у нас самую дешёвую жилплощадь, думала, что успеет найти работу, но задержала с платой за несколько недель. Ровен не только простил ей долг, но и помог устроиться.

Я бы так не поступил. Нет, я не был жестоким или злым, просто мне казалось, что моё сердце одеревенело. Я стал равнодушным к людским проблемам, их болезням и потерям.

Но, с появлением в нашей жизни Багиры, я проснулся ото сна. Мы не стали любовниками. Стали друзьями, но сначала, я раздражал ее, а она меня злила.

***

Из записей Багиры.

Первым, что я узнала, был запрет имени. Теперь я была безликой болванкой, с кличкой животного, но то была предосторожность.