Соловецкие святые и подвижники благочестия:жизнеописания, некоторые поучения, чудесные и знаменательные случаи

Пономарев Павел П.

Однако подлинно известно, что отец Вениамин являлся делегатом и участником знаменитого Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917 — 1918 годов, избравшего после более чем двухсотлетнего перерыва Всероссийского Патриарха.

Но страну уже потрясали нестроения, позднее приведшие к октябрьскому перевороту 1917 года. Нестроения эти стали проявляться и в монастырской жизни. С Соловков пошли доносы в Синод на тогдашнего настоятеля — архимандрита Иоанникия. В обители в это время началась смута против начальства. Обвинения доносчиков не подтвердились, но Синод, учитывая преклонный возраст старца Иоанникия и обстановку в обители, принял решение отправить его в отставку.

Вскоре, после октября 1917 года, Россия

погрузилась в братоубийственную гражданскую войну. И хотя Соловки находились в глубо–ком тылу Северной области, сюда доходили известия о происходящем на прифронтовых территориях. Вот что писал уфимский епископ Андрей: «Что делается теперь в России..? Грабят церкви, грабят монастыри, грабят богатых, грабят бедных… А потом с награбленным идут, не стесняясь и ничего не стыдясь, рядом в свою деревню — до следующего грабежа… Такой социализм дикарей скоро выродится в коммуну, от которой до людоедства один шаг…» (10).

В Архангельской губернии уже тогда, в гражданскую войну, были разграблены Кожеезерский, Шенкурский и Крестный монастыри, священники подвергались пыткам. На Пинежье был убит и разрублен на куски священник Михаил Шангин; 60–летнего старца, священника Иосифа Распутина привязали к столбу, расстреляли, а тело его бросили собакам; в Печорском крае протоиерея Анфала Суровцева десять дней нещадно пытали, били, постепенно отрезали нос и уши, вырезали язык… 26 октября 1918 года Святой священноисповедник Патриарх Тихон вынужден был обратиться к большевистской власти с увещеванием, с призывом прекратить насилие и кровопролитие: «А иначе взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая, и от меча погибнете сами вы, взявшие меч» (11, с. 227). Слова Святейшего оказались пророческими.

На то время, пока Север удерживался белогвардейцами, Соловецкий монастырь, также относящийся к Архангельской епархии, избежал общей участи. Насельники монастыря стали просить отца Вениамина стать их начальником. Собор братии в 1918 году избрал архимандрита Вениамина настоятелем.

В трудное время вернулся он в родную обитель…

Батюшке удалось восстановить внутренний порядок в обители. Некоторые смутьяны покинули обитель. До 1919 году жизнь в монастыре оставалась спокойной. Один из паломников, сумевший добраться до Соловков в 1919 году, писал, что обстановка в монастыре помогает «хоть на время забыть весь гнетущий ужас классовой борьбы, где люди, забыв совесть и правду, готовы перегрызть друг другу горло. Ведь перед вами многовековая коммуна, но какая колоссальная разница между ее ростом и ростом коммуны той, зафронтовой. Здесь терпеливая созидательная, культурная работа на голом камне, там — темное разрушение всего прежде созданного. Здесь призыв к смирению, труду и любви, там разбойный клич…» (10).

Декрет Совета Народных Комиссаров об отделении Церкви от государства, изданный в 1918 году, определил уничтожение церковных общин и монастырей. Церковь лишалась прав юридического лица. Основной пункт декрета о свободе совести гласил: «Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью» (10). Их имущество было объявлено атеистической властью народным достоянием — разграбление было узаконено. Через месяц после взятия Архангельска Красной Армией на Соловки прибыла особая комиссия губревкома. Начались обыски и ограбление обители.

Долг перед Господом и людьми обязывал настоятеля и братию сохранять соловецкие святыни для потомков, укрывать и спасать святыни и имущество от грабителей–болыые–виков. По указанию архимандрита Вениамина в многометровых стенах Спасо-Преображенского собора было сделано хранилище, где были упокоены святые мощи первооснователей монастыря — преподобных Зосимы и Савватия. Ценности из ризницы были спрятаны в стене Спасо-Преображенского собора и над алтарем Никольской церкви. Строились тайные хранилища продовольствия. Ближайшим помощником настоятеля в

этих работах стал будущий преподобномученик, иеромонах Никифор (Кучин).

Весной 1920 года окончательно установилась советская власть и на Соловки прибыла Особая комиссия Архгубисполкома и Губревкома РКП(б). Комиссию возглавлял М. С. Кедров. Ее целью было выявление «запасов оружия и продовольствия, принадлежавших буржуазии и ее пособникам». Но чекисты искали не только оружие, оставленное белогвардейцами и союзными войсками. К середине 1920 года монастырь на Соловках еще оставался, но часть его хозяйства была отобрана для устроенного большевиками совхоза. В это время в монастыре жили 400 монахов и 200 послушников.

Лето 1920 года было последним летом уставной монашеской жизни на Соловках. Осенью 1920 года монастырь был закрыт. Монахов выгнали с Большого Соловецкого острова. Начался самый страшный в истории монастыря период — период систематического грабежа соловецких ценностей, дележки территорий и имущества между организациями новой власти. На архипелаге закреплялись уполномоченные различных советских организаций, между ними разгоралась борьба за власть над территорией и обладанием еще не до конца разграбленными соловецкими ценностями. Архимандрит Вениамин жаловался в Кемский продовольственный комитет, пытаясь защитить жизненно необходимую для обители часть имущества. Сохранилось его обращение к властям: «Всепокорнейше прошу не дать братству погибнуть зимою с голоду, потому что, если не достанет хлеба хотя бы на пятнадцать дней, — все мы должны будем помереть с голоду на диком, суровом морском острове» (10), — но в ответ обыски и грабеж приобрели новую силу.

Обращает на себя внимание то, сколько страдания в этих строках — ведь под его опекой оставалось около полтысячи человек. В прошении архимандрита есть прозрачный намек и на попечительство обители над заключенными Соловецкого лагеря принудработ, который вскоре станет одной и самых позорных и страшных страниц человеческой истории XX века.

Архимандрит Вениамин всё больше и больше мешал своре лагерных надсмотрщиков: слишком много знал, видел… Среди оставшихся монахов нашлись предатели, сообщившие большевикам о скрытых ценностях. Председатель Архгубисполкома Попов распорядился «серебро заарестовать», а виновных в сокрытии наказать. На архимандрита Вениамина был составлен донос несколькими монахами. Вскоре он и его ближайший верный помощник, иеромонах Никифор, были арестованы по обвинению в сокрытии монастырских ценностей и хранении оружия. Их сослали на лесозаготовки в Холмогоры, но летом 1922 года освободили. Отец Вениамин и отец Никифор уехали в Архангельск на Соловецкое подворье. После разгона подворья их приютил верующий человек — архангелогородский врач и аптекарь Александр Алексеевич Левичев, у которого они проживали по июнь 1926 года. Хозяин денег за жилье с них не брал, добровольные жертвователи поддерживали их, чем могли.

О возвращении на Соловки не было и речи — там уже вовсю действовал всесоюзный концлагерь. Но Вениамин и Никифор искали уединения и тихого места для молитв.

И вот, летом 1926 года, по совету бывшего послушника Соловецкого монастыря, Степана Антонова, они переезжают в село Часовенское к сестре Степана Анне и этим же летом в сорока верстах от ближайшего населенного пункта — деревни Коровкинской — сооружают келью. Здесь подвижники разработали небольшой земельный участок и поставили ледник. Небольшая изба стояла на высоком берегу Волкозера. В доме были только иконы и предметы обихода. Питались они рыбой и собранными в лесу грибами, ягодами. Дважды в год зимой к ним приезжал Сергей Антонов, оставляя необходимые продукты. Никаких ценностей у них не было. О прежних временах напоминали только никелированные самовар и кофейник, да еще настольные часы с боем. Кроме того, в доме имелись предметы кухонного обихода, запас продовольствия и одежды. Была у них и лодка.