Соловецкий монастырь и оборона Беломорья в XVI–XIX вв
Шрифт:
Солдаты экспедиционного корпуса не могли купить ни фунта хлеба, ни пуда сена, и Стюарт понял, что при таком отношении народа он не сможет довести войска до намеченного района. Перед угрозой голодной смерти шведское командование вынуждено было повернуть назад от деревни Чюпы, находившейся в бассейне Кеми-реки.
Рассказ Стюарта о причинах постигшей его катастрофы имеет меланхолическую концовку: «Так яз назад с моим войском воротился в нашу землю и теперво стою яз с моим войском недалеко от рубежа и дожидаемся ответу по нашей грамоте от нашего милостивого короля, куды нам ехать». [131]
131
ААЭ, т. 2, № 129, стр. 240; Досифей. Цент, соч., ч. 1, стр. 102.
А.
Захватнический поход шведских войск на Суму и Соловки был сорван патриотическими действиями крестьян. Ответом народа на шведскую интервенцию явилась мощная волна партизанского движения. Борьба партизан принимала грозный для врага размах. От пассивного сопротивления (бегство в леса) в первые дни вторжения войск Стюарта в русские пределы к лету 1611 года партизаны перешли к активным наступательным действиям. Стюарт сообщил игумену, что русские «люди и мужики» пересекли государственную границу Швеции, «пришли в нашу землю и наших крестьян забили, и много деревень зажгли, и животины много отняли… Ты ли им повелел или они сами от себя то доспели?»
Ответные действия русских патриотов не нравились агрессорам. Они прикидывались миротворцами, вспоминали Выборгский договор о мире и дружбе, хотя сами давно растоптали его. Стюарт просил игумена смирить «своих мужиков» и не велеть им вторгаться в королевские владения, угрожая в противном случае военными контрмерами.
Поведение и действия населения Беломорья начисто опровергают измышления шведского историка И. Видекинда, уверяющего читателей в том, что весь Северный край «по направлению к Архангельску — Каргополь, Белозерск, Вологда, Холмогоры и остальные замки по направлению к Ледовитому морю» согласны были признать шведскую власть. [132] В пользу такого вывода апологет агрессии не приводит ни одного факта. Их негде было взять. Желаемое Видекинд выдавал за действительное.
132
АЛОИИ, ф. 276, оп. 1, д. 140, л. 220.
Пока отряды, потрепанные в весеннем походе, отдыхали и готовились к новому выступлению, шведские феодалы применили тактику дипломатического давления на Соловецкий монастырь. Они думали, что им удастся мирным, бескровным путем заполучить Поморье, которое не могли покорить оружием.
Во второй половине июня 1611 года А. Стюарт и Э. Харе направили очередной грозный ультиматум Соловецкому монастырю. Они уверяли игумена Антония, что Шуйский и его племянник посулили Швеции вместо Орешка Сумский острог. Никакими документами воеводы не могли, разумеется, подтвердить своего утверждения, но именем своего правительства требовали сдачи Сумского острога, будто бы уступленного Швеции вместе с другими городами (по договору) В. И. Шуйским и М. Скопиным-Шуйским. Враг угрожал новым кровопролитием, если не получит земли «по старому рубежу, по Дубу и по Золотцу» и принадлежащий монастырю Сумский острог. [133]
133
ААЭ, т. 2, № 196; Досифей. Цит. соч., ч. 1, стр. 117–118; Памятная книжка Архангельской губернии на 1913 год, стр. 45.
Какая линия имеется в виду под «старым, рубежом», сказать трудно. Не вполне ясно, что за пункты скрываются под названиями «Дуб» и «Золотец». Известно, что название «Золотец», «Золотица» было распространено (встречается и поныне) в Поморье. Этим словом назывались пороги, реки, села. Русские источники XVI и XVII вв. часто упоминают водопад Золотец на реке Выг, невдалеке от которого находилась рыбная тоня. [134] До сих пор в Приморском районе Архангельской области есть селения, называемые Золотицами.
134
РИБ, т. 32, Пг., 1915, стб. 539; ААЭ, т. 1, № 355, стр. 429–431; Досифей. Цит соч., ч. 1, стр. 110; ч. 3, № 17, стр. 57–62 и т. д. Известно, что в 1568 году Золотицкие
Поскольку Швеция добивалась передачи ей Сумской крепости, то река или географический пункт «Золотец», упоминаемый воеводами, должен был находиться восточнее Сумского острога, точнее между Сумой и Онегой. Где-то здесь же стоял или протекал «Дуб». Таким образом, придуманная авторами письма граница «по старому рубежу» являлась выражением экспансионистских устремлений шведских правящих кругов. Установление границы по линии «Дуб — Золотец» привело бы к отторжению от России всего западного побережья Белого моря. Соловецкий настоятель решительно отклонил эти притязания захватчиков, не имевшие никакого исторического и юридического обоснования. Монастырские власти вели энергичную борьбу за сохранение своей богатой поморской вотчины в составе Русского государства.
Пока длилась переписка между королевскими воеводами и соловецким игуменом, шведское командование подготовило войска к новому наступлению. А. Стюарт решил взять реванш за весеннее поражение и разорить Соловецкий монастырь. Летом 1611 года шведы совершили второй поход к Белому морю, о котором, к сожалению, до нас дошли отрывочные и скудные сведения. Известно лишь, что в июне — июле по рекам и через волоки шведская пехота на судах-лодках выплыла в Белое море, высадилась на островах Кузова, что в 30 верстах западнее Соловков, но напасть на крепость, оберегаемую артиллерией, не отважилась. Простояв вблизи монастыря без всякой пользы для себя до осени, кнехты Стюарта возвратились в свои места. [135] Как и весенний, летний поход шведов в Поморье закончился бесславно.
135
Летописец Соловецкий, стр. 52; Досифей. Цит. соч., ч 1, стр. 106–107.
Весенне-летнее нашествие шведских войск на Поморье заставило Соловецкий монастырь обратиться за помощью в «Совет всей земли», как называлось временное всероссийское правительство, сформированное летом 1611 года при первом ополчении.
Правительство ополчения дало указание своим воеводам вступить в переговоры с Делагерди и просить его не разрешать своим людям, которые стояли в сборе на рубеже, нападать на русский Север и «чинить смуты» между нашими государствами. [136]
136
ААЭ, т. 2, № 193; Досифей. Цит. соч., ч. 1, стр. 107–109.
Не возлагая больших надежд на словесные увещевания, командование ополчения направило для защиты Поморья воеводу Максима Лихарева и стрелецкого голову Елизария Беседного. 15 августа Лихарев и Беседного явились в Сумский острог с отрядом служилых людей. М. Лихарев приступил к исполнению обязанностей Сумского воеводы. О численности прибывших подкреплений у нас нет сведений. Лихарев и Беседного ставили в известность шведских воевод, что они пришли «со многими… ратными людьми». В этом можно усомниться. Едва ли первое ополчение могло выделить из своего состава многолюдную рать для обороны окраины в то время, когда не была решена главная задача — освобождение от интервентов центра страны и столицы государства.
Какое наставление дал «Совет всей земли» командированным в Сумы воеводам? Об этом можно судить по действиям М. Лихарева и Е. Беседного. Через пять дней после своего прибытия, 20 августа 1611 года, не успев еще узнать «воеводских имен» шведских начальников, против которых они были посланы, Лихарев и Беседного направили своим недругам с гонцом Нежданкой Конюховым грамоту от имени всей русской земли. В письме сообщалось об избрании на русский престол шведского королевича Карлусова сына, и по случаю такого «доброго дела» авторы листа просили шведских воевод не совершать походов в Поморье, унимать своих людей, чтоб они с нашими людьми не воевали «и задору б и смуты промеж государствы никоторыя не чинили». В просьбе воевод состоял весь смысл послания. О своем поступке Лихарев и Беседного тотчас же известили монастырское начальство. Поведение Сумских воевод не должно нас удивить. Командование первого ополчения, волю которого выполняли Лихарев и Беседного, считало, что вести одновременно войну на два фронта — с Польшей и Швецией — Россия в данный момент не в состоянии. Такой же линии придерживалось и земское ополчение К. Минина и Д. Пожарского.