Соловецкий монастырь и оборона Беломорья в XVI–XIX вв
Шрифт:
До нас не дошел указ о возобновлении строительства крепости на Лепе острове, но известно, что после окончания русско-шведской войны 1590–1593 гг. запасенный строительный материал был пущен в дело. Одним из условий полученного монастырем после «немецкого разорения» льготного пятилетия (с 1593 по 1598 г.), о котором будет сказано далее, было окончание строительства острога на Лепе острове. [68] Нужно полагать, что к концу льготного срока он был готов. Из этого следует, что Кемский городок был построен в период между 1593 и 1598 гг.
68
ЦГАДА, ф.1201, оп.2, ч.2, д.1707, Приложение, л.25 об.
Кроме Сумской и Кемской крепостей — основных опорных точек монастыря на карельском берегу Белого моря, — укреплены были Керецкое и Сороцкое сёла, о чем в нашей литературе нет упоминаний. Архивные материалы свидетельствуют, что в Керети монастырь обнес свои помещения забором из тына, а в Сороке огородил двор «спереди стоячим тыном, а позади в забор». [69] Керетские и Сороцкие сооружения уступали по своей мощности Сумскому и Кемскому детинцам, но это
69
Там же, Приложение, л. 240, 238.
В своих собственных стенах, а также в береговых владениях — Сумском остроге и в Кемском городке — монастырь содержал гарнизоны стрельцов, пушкарей, затинщиков, поставлял им из своей оружейной казны наряд, зелье, свинец и всякое воинское снаряжение.
На побережье, по реке Кеми и в других местах были сделаны заставы и сторожевые посты. Монастырские укрепления, в которых разместились монастырские ратные люди, прикрыли Поморье со стороны Скандинавии.
Число стрельцов, находившихся на службе у монастыря, не было постоянным. Оно определялось потребностями обороны. В конце XVI века стрелецкий отряд насчитывал 100 человек, а временами доходил до 120–130 человек. Командовали им два пятидесятника с помощью десятников. Половина стрельцов находилась на передовых монастырских форпостах — в Сумском и Кемском острогах, а другая часть — на самом острове. Монастырские власти разумно маневрировали дислокацией своего войска в зависимости от конкретной обстановки и времен года. Враги нападали на монастырь, как правило, летом. Поэтому в теплые дни на острове обязательно находился отряд ратников. В зимние месяцы, когда гряда Соловецких островов была недоступна для «корабельного прихода» и скандинавы нападали на материковые селения монастыря, стрельцы съезжались на берег охранять хозяйские земли. Отдельные стрельцы в мирное время стояли на «опасных караулах» в пограничных местах, сторожили арестантов, отвозили в случае надобности в Москву и в другие города ратные вести, сопровождали государевых послов и т. д. Указами правительства от 1592 и 1614 гг. повелевалось «соловецким стрельцам, которые пошлются из того монастыря куда-нибудь о ратном деле с вестовыми грамотами, по всем городам и ямам давати подводы с проводниками без прогонов, а в летнее время лодку с людьми без задержания». [70] В занятии постов соблюдалась очередность, потому что стрельцы, находившиеся в монастыре, лучше обеспечивались. Кроме жалованья и провианта, они пользовались общей трапезой — пили и ели монастырское. [71]
70
ЦГАДА, ф.1201, оп.5, ч.2, 1764, д. 4636, л. 41 об.; ф. 1201, оп. 2, ч. 2, д. 1707, Приложение, лл. 27 об.–28.
71
АЛОИИ, ф.276, оп.1, д.130, л.333.
С начала XVII века сложился порядок, по которому дети стрельцов занимали «звания своих отцов» и только на вакантные места нанимались крестьяне монастырских сел, а иногда и посторонние.
Поступающий в стрельцы должен был представить соловецкому начальству «поручную запись» командиров и формально всех ста стрельцов в том, что они знают кандидата и ручаются за него. В этом же документе подробно перечислялись обязанности стрельца и назывался оклад. Множество подлинных поручных записей хранится в делах фонда Соловецкого монастыря. [72]
72
ЦГАДА, ф.1201, оп.5, ч.1, 1639, д.53; 1666, д.176; 1667, д.179; 1691, д.306, 308 и др.
Будущий стрелец приносил своеобразную присягу: он обещал быть дисциплинированным, точно и вовремя выполнять приказы командования, оборонять русский Север, храбро биться с врагами, ни в чем «государю не изменять», никаким «воровством не промышляти, и зернью не играть, и убийства не чинить».
Стрельцы находились на полном монастырском иждивении. Монастырь их нанимал, выплачивал из своей казны денежное и хлебное жалованье, снабжал стрельцов оружием: ручницы, зелье, свинец — все покупал на свои деньги.
Размер годового жалованья стрельца был такой: 3 рубля денег, 3 четверти [73] ржи и 3 четверти овса. Выдавалось оно не по месяцам, а два раза в год («А то ему жалованье имати годом на два срока»). [74]
Жалованье стрельцов было скудным, и они горько жаловались на судьбу как непосредственным соловецким властям, так и центральному правительству. Последнее челобитье от всех 125 монастырских стрельцов было подано Петру в 1694 году. Стрельцы ходатайствовали «о сложении с них излишних работ и о прибавлении жалованья». Петр, с детства ненавидевший и боявшийся стрельцов, расценил прошение как неслыханную дерзость, в прибавке жалованья отказал и велел стрельцам служить за ту плату, которая им выдавалась. [75] А жалованья, по словам стрельцов, им не хватало даже «на самонужнейшие нужды». Стрельцы вынуждены были подрабатывать в свободное от службы время на стороне. В летние месяцы промышляли кормщичеством на монастырских ладьях, сумские стрельцы подкармливались за счет приусадебных участков. При дворе сумского стрельцы «за двором» или «против двора» наши источники почти всегда отмечают «небольшой огородец». [76]
73
Четвертью называлась мера сыпучих тел Московской Руси, равная в XVI — первой половине XVII в., по вычислению В. О. Ключевского, четырем пудам (см.: В. О. Ключевский. Русский рубль XVI–XVIII вв. в его отношении к нынешнему. Соч., т. VII. М., 1959, стр. 179, 183, 184, 187, 192 и др.). В середине XVII в. московская казенная четырехпудовая четверть была заменена восьмипудовою (там же, стр. 183, 184, 192 и др.). Академик С.Г. Струмилин относит момент удвоения казенной русской четверти к середине XVI в., когда Иван Грозный предпринял в масштабах всего Московского государства унификацию мер. Вместе с тем С.Г. Струмилин признает что местами на окраинах старая четырехпудовая четверть бытовала до конца XVII в. (см.: С.Г. Струмилин. О мерах
Четвертой частью старой четырехпудовой четверти был четверик. С удвоением четверти четверик стал восьмой долей новой четверти. Соловецкий монастырь при расчете с ратными людьми не придерживался узаконенной государственной системы мер емкости. Наряду с казенными мерами, он пользовался, когда это было выгодно, и своими местными мерами. До 30-х гг. XVIII в. монастырь выплачивал военным хлебного жалованья «ржи по три четверти да овса по три четверти в солдатскую малую монастырскую меру» (подчеркнуто нами. — Г.Ф.). В 1733 г. солдаты добились того, что монастырь стал выдавать им хлеб в таможенную меру, которая против местной соловецкой четвериком больше (ЦГАДА, ф.1201, оп.2, ч.2, 1736, д. 1753, лл. 46–51). Пользоваться удвоенной восьмипудовой четвертью при выплате своим защитникам хлебного жалованья монастырь начал не ранее конца 30-х годов XVIII в. В подсчетах при определении хлебного довольствия монастырским стрельцам и солдатам до 1740 г. мы будем пользоваться четырехпудовой четвертью.
74
ЦГАДА, ф.1201, оп.2, ч.2, д.1707, Приложение, л.15, 29 об.; оп5, ч.2, 1764, д.4636, л.42 об.; АЛОИИ, ф.276, оп.1, д.130, л.339.
75
ЦГАДА, ф.1201, оп.2, ч.2, д. 1707, Приложение, л. 29; ф.1201, оп.5, ч.2, 1764, д.4636, л. 42 об.
76
А.А. Савич. Цит. соч., стр.178, 182–183.
В середине XVII века Сума превратилась в полувоенный городок. В Стрелецкой слободе Сумского посада в 1661 году насчитывалось 64 стрелецких двора с населением 99 человек, что составляло одну пятую часть жителей Сумского острога и посада. Через столетие, в 1740 году, из 160 дворов Сумского острога 31 был солдатским, в 1751 — из 159 домов 30 принадлежало солдатам. [77] Соотношение 1: 5 между военным и штатским населением Сумы являлось устойчивым.
Каждый стрелец в отдельности получал низкий оклад. В целом же стрелецкий отряд обходился монастырю недешево. Ежегодно монастырь выплачивал стрельцам как минимум 300 руб. (если отряд состоял из 100 человек) и 600 четвертей (2400 пудов) зерна, цена которого на вологодском и устюжском рынках в 1600 году составляла свыше 80 рублей. [78] Всего таким образом монастырь выплачивал стрельцам 380 руб. годового жалованья по деньгам 1600 года, или в переводе на деньги конца XIX века от 22 800 до 28 120 руб., [79] не считая расходов на приобретение оружия. Последние также были значительны. По свидетельству источников, монастырь часто и в большом количестве закупал пушки, порох и свинец. Так, в 1616 году монастырский агент сразу купил в Архангельске у иностранцев пушек, свинца и селитры на 608 руб.. [80]
77
ЦГАДА, ф.1201, оп.5, ч.1, 1740, д.1695, лл. 5–6 об.; 1751, д. 2745, лл. 2–9 об.
78
А.А. Савич. Цит. соч., стр. 155–157 (см таблицу закупочных цен).
79
Согласно расчетам В.О. Ключевского, один тогдашний рубль равнялся 60–74 руб. конца XIX в. (1: 60; 1: 74). См. В.О. Ключевский Соч., т.7. М., 1959, стр. 236.
80
А.А. Савич. Цит. соч., стр. 217 (подстрочник).
Правительство поощряло до поры до времени военную деятельность Соловецкого монастыря, охотно пользовалось силами и средствами монахов при разрешении общегосударственных задач. В качестве компенсации за расходы на острожное «государево дело», которое тяжким бременем ложилось на казну иноков, цари щедро дарили своему вассалу земли при условии, что монастырь организует военную защиту пожалованных мест, передавали часть государственных прерогатив и ставили его в исключительное положение. Так было до тех пор, пока у государства не хватало собственных сил для обороны северной окраины и пока военный потенциал монастыря не представлял опасности для центральной власти.
Древнейшие дошедшие до нас царские грамоты, в которых указывается на военное значение монастыря и предоставляемую ему помощь, относятся к концу XVI века. В 1593 году Иван Грозный освобождает Соловецкий монастырь от поставки в Колу «к острожному делу» ратных и посошных людей с дворов и угодий в поморской вотчине: в Керети, Порьегубе, Умбе, Кандалакше и в самой Коле. Такая уступка мотивировалась тем, что Соловецкий монастырь своей казной, устроил острог на острове и оберегает его «от приходу немецких людей своими ж людьми и крестьянами». [81]
81
«Сборник материалов по истории Кольского полуострова в XVI—ХVII вв.». Л., изд. АН СССР, 1930, № 8, стр. 39.
Преемник Ивана IV царь Федор в первый же год своей деятельности, 11 августа 1584 года, освобождает монастырские угодья, состоявшие из 40 обж земли, [82] от уплаты посошного хлеба и других земских податей, слагает налоги с монастырского двора в Новгороде, отменяет ямские и другие сборы с соловецкой вотчины в Сумском остроге. Все это делалось потому, что монастырь поставил города [83] деревянные на острове и в Суме, содержал стрельцов, а «ныне… делает… от приходу свитцих людей для зажогу город каменный монастырскою ж казною и крестьянами». [84]
82
Обжей называлась новгородская единица поземельного обложения, имевшая 126 саженей длиннику и 32 сажени поперечнику.
83
Городом называлось обнесенное стеною огороженное место, то есть крепость.
84
«Материалы по истории Карелии XII–XVI вв.», Сб. документов под ред. В.Г. Геймана, Петрозаводск, 1941, № 224, стр. 284–286; ААЭ, т.1. № 323, стр. 383–385.