Соловей для черного принца

Левина Екатерина

— Роби, а вот и ты! — воскликнула тетя, увидев меня. Она выглядела озадаченной, отчего на лбу у нее собралась глубокая морщина. — Это письмо для тебя.

— Интересно, кто бы это мог быть? — суетливо пропищала Фини, подбираясь ко мне поближе.

— Ты обязана дать ответ. Парень сказал, ему приказано не возвращаться без ответа.

Тетушка грозно указала в сторону двери и так сурово посмотрела на меня, что все мои сомнения в том, от кого письмо, испарились.

Я взяла конверт, неаккуратно залепленный восковой печатью, и развернула его. Внутри лежал желтый клочок

бумаги, исписанный мелким косым почерком. С удивительным для меня самообладанием я принялась читать записку, стараясь не раздражаться от того, что Фини, почти прилипилась к моей спине, и, от усердия суетливо подергивая острым носом, силится разобрать мелкие каракули.

— Ничего особенного, — все с тем же спокойствием сказала я, комкая листок. — Просто у графа Китчестера неожиданно взыграли родственные чувства, и он возжелал встретиться с внучкой.

— Когда? — тут же потребовала тетя, не обращая внимания на раздавшиеся восклицания.

— Сегодня. Меня и вас, тетя Гризельда, приглашают на ленч к часу дня.

— И твой ответ?… — упорствовала тетя, все так же сурово обращаясь ко мне.

— И речи не может быть ни о каком ответе, — вклинилась, напыжившись, точно бойцовский петух перед противником, Фини. — Это что за «возжелал встретиться с внучкой»! Столько лет не желал, а тут на тебе… приспичило! Будьте, мисс, выше этого!

— Фини!

— Все, все, все…сама немота! — экономка обиженно закусила губу, и, явив оскорбленную гордость, удалилась в свою святая святых, в кухню. За ней следом ушла и Сибил, сказав, что хотела бы ухватить на дорожку еще один замечательный пирожок с мясом.

Я же сосредоточенно прислушивалась к своим ощущениям, все больше удивляясь спокойствию, с которым восприняла это страстно ожидаемое мною событие.

— Я отвечу согласием, тетушка, — наконец произнесла я. — Я хочу встретиться с графом.

Тетя вдруг хлопнула в ладоши и от избытка чувств крепко сжала меня в объятиях, да так, что я запищала от ее пылкого напора.

— Вот и славно! — порывисто выдохнула она, и мне на миг почудилось, что в ее глазах сверкнули слезы.

— Сиби, ласточка! — отпустив меня, восторженно прокричала тетя в сторону кухни, — Оурунсби отменяется! К черту все тряпки, к черту дебюты и сезоны! Сегодня наш соловушек едет в Китчестер!

— Тетя, вы ругаетесь, как боцман на пиратской шхуне!

— О нет, я еще не настолько грамотна, чтобы соревноваться в красноречии с пиратами.

ГЛАВА 13

Ожидая экипаж из Китчестера, мы развлекали собравшуюся в нашем доме толпу визитеров.

Тетушка еще утром отправила Финифет с запиской к Тернерам, и не прошло и получаса, как к нам пожаловали гости. Весть настолько поразила миссис Тернер, что она, не медля ни секунды, отправилась к нам, чтобы выяснить все подробности. За ней увязалась и Летти, желавшая находиться в эпицентре событий. Под командованием Фини, принявшей весьма важный вид, они ворвались в дом и сходу забросали нас вопросами.

Однако вскоре выяснилось, что по дороге в Оурунсби, старушка Фини повстречала миссис Додд, совершавшую ежеутренний

обход в поисках пропущенных ею за прошедший день новостей или, случайно утаенных от нее, скандалов. Не имея абсолютно никакого злонамерения и вовсе не из хвастовства, коего Фини, по ее же словам, была благополучно лишена, а только из-за распиравшего ее благородного стремления к правде, экономка откровенно рассказала о случившемся. Проникнув вселенскими масштабами события, миссис Додд поспешила распрощаться и строевым шагом, то и дело переходящим в мелкую трусцу, направилась переодеваться для утреннего визита.

К тому времени как Фини дошла до Оурунсби, благородное стремление к правде распирало ее неоднократно. Она заглядывала в открытые лавки, останавливалась поздороваться с соседями и даже навестила свою приятельницу, жившую на конце деревни. И когда на пороге Сильвер-Белла появилась непреклонная миссис Додд, а следом за ней потянулась вереница визитеров, с жеманными и возбужденными лицами, Фини вся приосанилась, и даже пододвинула свой стул поближе к дивану, где уже сидели Тернеры, чтобы не дай бог кому-то из гостей не пришло в голову, что она в этом деле играет всего лишь второстепенную роль.

Тетя же претерпевала прометеевы муки, разрываясь между стократным пересказом всех подробностей и убийственными взглядами, посылаемыми ею в сторону экономки. В полдень же мы отправились переодеваться, оставив, зардевшуюся от неслыханного доселе внимания, Финифет потчевать гостей чаем.

Я не стала надевать что-то особенное и ограничилась простым кисейным платьем в мелкий цветочек, а волосы убрала в строгий пучок, украсив тонкой ленточкой. На груди приколола брошку в виде соловья, украшенную аметистами, которую тетя подарила мне на рождество. Тетушка же тщательно обдумала свой наряд. Когда она спустилась, ее пухлое лицо сияло от удовольствия. На ней была шелковая блуза сливочного цвета, светло-серая драпированная юбка с небольшим турнюром, и в тон юбке жакет с перламутровыми пуговицами. Но причина ее ликования была в чудовищно широкополой шляпе, ослепительно белоснежной, с атласными лентами и роскошным букетом из искусственных ирисов. Гостям тетя категорично заявила, что с такой шляпой, чувствует себя бесстрашной амазонкой и, если потребуется защищать племянницу, то она отправит в нокаут одной правой даже самого графа. Не было ни одного гостя, кто бы позволил себе вольность усомниться в ее словах. Особенно если учесть, что, по слухам, графу было далеко за семьдесят.

Когда экипаж подкатил к дому, кучер, как и подобает вышколенному слуге, остался совершенно бесстрастным, сумев сдержать изумление при виде толпы провожатых с вытянутыми от любопытства физиономиями. Он опустил ступеньки, и мы под напутствующее благословение миссис Додд забрались внутрь и к огромному нашему облегчению отправились в Китчестер.

Дорога прошла в полной тишине, лишь свист кучера и отрывистые понукания время от времени нарушали ее. Задумавшись, я следила за проносившимися низко над землей ласточками. Их тревожный полет обещал скорый дождь, хотя ни единое облачко не хмурило безупречную голубизну неба.