Соловей мне на ухо свистни
Шрифт:
— Не спится, — наконец выдавил я.
— Мне тоже, — присела рядом на крыльцо.
Мы молча сидели плечом к плечу и смотрели на звезды. Молчание прервал цокот ее зубов.
— Замерзла? — Задал глупый вопрос.
— Немного, — пожала плечами.
Я тут же снял с себя кожанку и надел на Егозу. Василиса довольно расплылась в улыбке.
— Теплая, — подытожила, — и тобой пахнет, — добавила чуть тише.
Сжал руки в кулаки, максимально удерживая себя от порыва притянуть хрупкую девушку к себе.
— Ты не составишь мне компанию? —
— Ладно, — поднялся на ноги я, — пойдем, а-то околеешь сосвсем. — Подавлял все животные позывы и инстинкты в себе.
Мы поднялись на пыльный чердак. Василиса умостилась на кровати, а я занял место на диване.
— Что ты делал у Тугарина, — задала неожиданный вопрос Василиса.
Воспоминания нависли черной тучей. Все то, что я давно выбросил из своей головы, полезло через уши внутрь. И сколько бы я не старался подумать о чем-нибудь другом — не получалось.
— Мучался, — только это смог ответить я.
Василиса больше не задавала вопросов. Уснула довольно быстро. А вот я проворочался пол ночи.
(Василиса)
Мужские стоны и громкие возгласы резко ворвались в мой сон. Я нехотя поднялась с постели. Соловей катался по кровати из стороны в сторону, пребывая в глубоком сне.
Что же такого может сниться, чтобы вот так вот?
Я подошла к нему и попыталась разбудить. Взялась за плечо и потрясла. Это не дало никаких результатов. Разбойник будто от кого-то бежал, с кем-то боролся, а потом снова бежал. И когда я в очередной раз решила его разбудить, он схватил мою руку и перекинул через себя, уваливая на кровать.
От страха я забыла, как дышать, потому что его безжизненные прозрачные глаза незнакомо изучали меня спросонья, не понимая кто я. А когда все таки словили фокус и пришло осознание содеянного, мою руку освободили.
4.2
(Соловей)
Лунный свет просачивался сквозь забитое досками окно. Не такое большое, чтобы мочь сбежать отсюда, но и не такое маленькое, чтобы не понять, что это не солнечные лучи.
Сколько я здесь сижу, прикованный к стене с кляпом во рту, известно одной лишь Сказке. Сбился со счета. Ребра ныли от боли, костяшки на руках саднили и до сих пор кровоточили.
Если они думали, что я сдамся без боя, они наивные глупцы! Я хорошенько помесил их. Количеством взяли… слабаки. Никто бы из них не выстоял в честном поединке.
О чем это я? Что такое мужская честь и достоинство этим недомужикам неизвестно.
— Вот он, — послышался знакомый голос.
Жирный, черный от копоти, властелин восточных земель показался из тени собственной персоной.
— Хорошенько только, чтобы бежать не смог. Покажи ему кто здесь хозяин.
До моего обоняния донесся запах дешевых папирос и пота. К горлу подкатила тошнота. Без еды и воды долго я не протяну. Нужно делать ноги.
— Будет сделано, — повиновался Тугаринский прихвостень.
—
— Не фынок я тебе, — прошипел сквозь преграду в зубах.
Тугарин ухмыльнулся.
Свистнуть бы тебе прямо в ухо, упырь.
— Работай, — бросил он стражнику и вышел из темницы.
В клетку вошел здоровенный мужик с мешком в одной руке, и ведром полным воды в другой.
— Пвидумал бы фто-нибудь нофенькое. — Я хорошо знаю эту пытку, — пофторяефься!
— Мне нравится этот запах, — рычал амбал, — запах твоего страха.
Что было дальше и ежу понятно. Он напялил на меня свой вонючий мешок, обвязал его веревкой, чтобы не слетел (я так сто раз делал) и постепенно, очень медленно лил воду мне на лицо. Я чувствовал, как заканчивается кислород. Захлебывался, пытаясь вдохнуть.
Он на время останавливался, чтобы я не здох. Чтобы не окочурился прямо тут на полу. А потом вновь продолжал это действие до тех пор, пока вода не закончится.
— Спой, Соловушка, — издевался он, — ну хоть крикни разочек.
Обязательно, вот только освобожусь.
— Заводи, — раздался вопль второго стражника.
Мой палач остановился.
Я сделал глубокий вдох, на случай, если пытка продолжится. Но нет. С меня стянули мешок, чтобы я хорошо рассмотрел своего соседа по клетке. Елисей. Единственный друг в этом проклятом Сказкой месте, и Тугарин это прекрасно знает.
Зыркнул на стражника, давая ему понять, что если с другом что-то случится, ему мало не покажется. Но вместо того чтобы поверить мне, он впихнул "брата" внутрь и криво улыбнулся.
— Зацени прикид, — обратился ко мне, разводя руками, показывая обновку.
Куртка, которая буквально висела на этом недоразумении, принадлежала Елисею.
— У дружка твоего отжал. Зачем она ему, если он скоро подохнет?
Я дернулся в его сторону, но цепи сдержали меня.
— Хороший песик, — закрылась дверь за стражниками.
— Соловей? — Позвал "брат" — ты жив?
— выв-выв, — подал голос.
— У меня кое-что есть для тебя, — протянул руку из клетки так, чтобы я мог увидеть, что в ней.
Отмычка, которой друг так и не научился пользоваться. Ай, молодец.
— Я сейчас брошу.
Еся замахнулся рукой и швырнул тоненький кусочек метала, как можно ближе ко мне. Упала не так близко, как хотелось бы, но все же это лучше чем ничего.
Протянул ногу, пытаясь зацепить ее, подковырнуть. Не дотягиваюсь. Потянулся еще раз. По-максимуму. Наступил носочком и потащил к себе.
Ох, "друзья мои", я вам не завидую.
Взял отмычку в руки. Освободить их не составило труда. Вытащил кляп и тут же со всей дури свистнул в дверь, которая с оглушающим грохотом повалилась на пол. Пока бежала охрана, я освободил и Елисея. Направляясь к выходу, мы обезвредили всех на своем пути. Друг вернул кожанку себе, и мы дернули, что было мочи в лес.