Соловьиная ночь
Шрифт:
Погода испортилась, и Кэссиди не выходила из замка. Время стало тянуться мучительно медленно. От Рейли не было никаких известий.
Проходили дни, недели. Кэссиди располнела в талии, и уже было заметно, что она ждет ребенка. Все слуги относились к ней с большим уважением и заботой, но от Рейли по-прежнему не было ни слова.
Глава 29
Джек Бейль проснулся оттого, что кто-то колотил в дверь.
— Ну-ка, посмотри, кто к нам пожаловал! — зло крикнул он брату. —
Недоумевая, кто мог явиться в такую рань, Гордон открыл дверь и с изумлением увидел перед собой двух мужчин в двубортных синих шинелях с алыми вставками на груди, из-за которых их прозвали «снегирями».
— Ну, кто там? — крикнул из комнаты Джек. Один из мужчин отодвинул обомлевшего Гордона в сторону и направился прямо к Джеку, а другой остался присматривать за Гордоном.
Когда полицейский вошел в комнату, Джек вскочил с кровати.
— Легавые! — крикнул он, бросаясь к окну, но увидел, что единственный путь к отступлению был тоже отрезан.
— Господин Бейль, вы и ваш брат Гордон Бейль отправитесь с нами и предстанете перед судом за совершенные преступления, — сказал полицейский и надел на него наручники.
— За что вы забираете нас? — пробормотал Джек. — Мы с братом не сделали ничего противозаконного!
— У меня приказ, — заявил полицейский, выталкивая Джека в соседнюю комнату, где его дожидался Гордон — тоже в наручниках. — Благодаря герцогу Равенуорту вам светит пожизненное заключение в Ньюгейт. Как вам это нравится, а?
Гордон зло посмотрел на старшего брата.
— Это все из-за тебя, Джек! Это ты втравил нас в эту историю! Ты всегда хвастался, что очень умный и что у тебя титулованный покровитель! Увидишь, что этот покровитель тебе устроит!
Впервые Джек потерял дар речи, а Гордон первый раз за три года подал голос.
— Он решил засадить нас в Ньюгейт, — продолжал кричать он, — чтобы мы почувствовали на собственной шкуре, каково там было сидеть этой девчонке!
— Заткнись, Гордон, — проворчал Джек, опуская глаза.
Он понимал, что брат прав.
Пришла зима, и Лондон погрузился в уныние. Всю неделю лили холодные дожди.
Большую часть времени Рейли проводил в клубе, но в конце концов карты и рулетка ему прискучили. С тамошними приятелями у него было слишком мало общего.
Сквозь тучи пробилось тусклое солнце, но, входя в свой лондонский дом, Рейли даже не заметил этого.
Оливер бросился навстречу, чтобы помочь снять мокрый плащ.
— Здесь леди Мэри, ваша светлость. Она хочет вас видеть, — сообщил слуга. — Я предупреждал ее, что вы будете поздно, но она заявила, что дождется вас. Я провел ее в гостиную.
— Может быть, Кэссиди заболела?
— Леди Мэри ничего не сказала, ваша светлость.
Рейли поспешно вошел в гостиную и увидел, что тетушка сидит в кресле у окна. Как обычно, он отметил про себя ее красоту и элегантность.
— Есть
— Только недельной давности, — ответила леди Мэри. — Я получила письмо, в котором Кэссиди пишет, что располнела в талии и что ее платья уже с трудом на нее налезают, — она окинула Рейли пристальным взглядом. — Должно быть, вы очень горды тем, что станете отцом. Хотя, если честно, трудно представить вас в этом качестве.
— Доктор Уортингтон сообщил мне об этом только вчера, — сказал Рейли. — Я давно хочу сына.
— Мне казалось, что вы будете в эти месяцы рядом с Кэссиди…
Он уловил в голосе леди Мэри скрытый упрек. Рейли расстегнул камзол и пробормотал:
— Я распорядился, чтобы в конце каждой недели доктор Уортингтон наведывался в Равенуорт и сообщал мне о самочувствии Кэссиди.
— Прекрасное решение вопроса, — сухо сказала леди Мэри. Она заметила, что Рейли нарядно одет. — Должно быть, вас не было всю ночь, — добавила она.
Рейли устало опустился в кресло.
— Если вас это интересует, то всю ночь я был в клубе. Я выиграл двадцать три партии в карты и совершенно не пил. Ночь прошла прескучно. Не было даже ни одной женщины…
— Это меня не касается, ваша светлость, — сказала леди Мэри. — Я пришла только для того, чтобы передать кое-какие вещи Кэссиди.
Рейли взглянул на деревянную шкатулку у нее на коленях.
— Это что — ее девичьи сокровища? — поинтересовался он.
— Можно сказать и так. Эти вещи когда-то принадлежали Кэссиди, и их прислал мне Генри, чтобы я отдала их ей. Что касается ее старых платьев, то он написал, что они достались ее маленьким племянницам.
— А для чего вы принесли мне это? — удивился Рейли, показывая глазами на шкатулку.
— Вы же ее муж. Вы, я полагаю, не откажетесь взять это с собой, когда… — она помедлила, — когда будете возвращаться в Равенуорт.
На этот раз в голубых глазах тетушки не было упрека. Только озабоченность.
— Я с радостью передам это жене, когда… вернусь в Равенуорт, — сказал Рейли.
Леди Мэри открыла шкатулку и достала желтый носовой платок, на котором были вышиты чьи-то инициалы.
— Я обнаружила здесь кое-что странное, — неуверенно произнесла она, — и хотела бы вам это показать… — Она протянула ему платок. — Вам это не знакомо?
Рейли кивнул.
— Конечно. Это мои инициалы! — воскликнул он. — Оливер всегда заказывает для меня платки в Дорчестере! — он недоуменно посмотрел на леди Мэри. — Но как платок оказался среди девичьих безделушек Кэссиди?
— Думаю, вам лучше это известно, — пожала плечами она. — Кэссиди хранит его у себя очень давно. Я помню день, когда он у нее появился. Она тогда восторженно рассказывала мне о том, как один красавец офицер защитил ее в парке от хулиганов…
— Вы меня интригуете, леди Мэри, — задумчиво проговорил Рейли. — Когда это случилось?