Соловьиная ночь
Шрифт:
Рейли не спал и прислушивался к шуму бури, которая разразилась над долиной. Отблески молний слабо освещали его темную спальню.
Он так долго жил один, что ему было очень трудно войти во все нужды и чувства женщины. Рейли пережил столько горя, видел столько смертей, испытал предательство родственников, что ему казалось, будто он обречен на одиночество до конца своих дней, и сердце его окончательно зачерствело. Сегодня на конюшне он вдруг ощутил себя одним целым с Кэссиди, но почему-то
В холле послышался какой-то шорох, и Рейли решил, что это Оливер. Подойдя к двери, он замер: через холл шла Кэссиди.
Она держала в одной руке свечу, а другой прикрывала ладонью пламя. В темноте свеча была похожа на сверкающий меч, который рассекал ночную тьму. Длинные, распущенные по плечам волосы отливали золотом. Взгляд Рейли упал на ее полупрозрачную ночную сорочку, сквозь которую виднелось ее нежное тело.
— Рейли! — проговорила Кэссиди. Ее рука задрожала, и воск закапал на пол. — Мне снова приснился страшный сон. Ты говорил, что можно прийти к тебе, если я испугаюсь…
Он увидел, что она бледна и ее глаза полны ужаса. Рейли взял у нее из руки свечу и задул. Потом он повел ее за собой.
— Ты замерзла и вся дрожишь, — сказал Рейли, прижимая ее к себе.
Кэссиди обвила руками его шею и спрятала лицо у него на груди. В его объятиях она чувствовала себя в безопасности.
Внезапно Рейли охватило желание всегда быть рядом с Кэссиди и защищать ее от любой опасности. Он был готов всю ночь стоять у ее изголовья и отгонять прочь ночные кошмары.
— Сон был такой страшный и был так похож на явь! — прошептала Кэссиди. — Как будто я снова оказалась в Ньюгейте. Я умирала от голода и холода. Я была совершенно одна, и никто не знал, где меня искать. Я кричала, но никто меня не услышал и не пришел…
Он отбросил с ее лба прядь золотистых волос и почувствовал на ее щеках слезы.
— Милая Кэссиди, — сказал он и нежно погладил ее по спине, чтобы она успокоилась и перестала дрожать, — разве ты не видишь, что, пока ты под моей защитой, тебе ничто не угрожает?
— Да-да, — всхлипнула она. — Я пришла к тебе, потому что рядом с тобой ночные кошмары рассеиваются как дым.
Он прижался щекой к ее щеке.
— Что мне сделать, Кэссиди, чтобы ты забыла о том, что тебе довелось пережить?
— Поговори со мной, — попросила она. — Рассказывай мне все что угодно, лишь бы я забыла о ночных ужасах… Расскажи о французской кампании и о сражении под Ватерлоо!
Комнату осветила молния, и Рейли увидел в зеленых глазах Кэссиди страх. Он старался не замечать ее чуть приоткрытых, словно зовущих, губ. Он понимал, что ей и в самом деле хочется говорить о чем угодно, лишь бы избавиться от кошмаров, которые ее преследовали по ночам.
— Никогда не расспрашивай мужчину о войне, если у тебя слишком нежные уши, — сказал Рейли, сообразив, что рассказы об ужасах войны вряд ли могут отвлечь
Она слегка отстранилась от него.
— Другими словами, — нахмурилась она, — ты хочешь сказать, что не женское дело совать нос в мужские дела? Если я женщина, разве это означает, что я недостаточно умна для того, чтобы со мной можно было разговаривать о чем-нибудь, кроме балов, детей и погоды?
Рейли изумленно вскинул брови. За какое-то мгновение испуганное создание превратилось в настоящую Жанну д’Арк!
Он откинулся на другой край постели и расхохотался.
— Ты пришла ко мне искать защиты от страха, а теперь нападаешь на меня?
— Разве? — пробормотала она, улыбаясь. — Вообще-то я говорила тебе, что пошла характером в своего дедушку Макайвора. Он очень обидчивый, и я такая же.
— Но ты все же посимпатичнее, — заметил Рейли.
— Определенно.
— Спаси меня Боже, если я женился на якобитке! Комната снова озарилась вспышкой молнии, и Кэссиди придвинулась поближе к Рейли. Ее волосы блестели, а в глазах сиял огонь.
— Да, я якобитка, ваша светлость. Из тех, кто борется с англичанами!
Рейли был так очарован ею, что даже не нашелся, что ответить. Он лишь обнял ее и крепко прижал к груди.
— Англичанин, который находится перед тобой, — пробормотал он, — добровольно сдается в плен!
Рейли сжигала первобытная страсть. Он сорвал с Кэссиди ночную сорочку и зарылся лицом в ее груди.
Он закрыл глаза и чувствовал, что совершенно ею побежден.
Кэссиди коснулась его щеки, а потом провела ладонью по его спине.
— Нет, Рейли, это ты взял меня в плен, — сказала она, с восторгом ощущая, как ее влечет желание покориться его силе.
— По крайней мере, я этого еще добьюсь! — прошептал он ей на ухо.
— Конечно, — ответила она, тая в его объятиях. Буря над долиной уже отшумела, а страсть, вспыхнувшая в сердцах Кэссиди и Рейли, все разгоралась.
Когда Рейли ласкал ее, его рука дрожала от волнения. Губы Кэссиди сами тянулись к его губам.
— Ты нарожаешь мне кучу сынишек! — бормотал он.
— Да, Рейли! — чуть слышно прошептала она. — Они будут сильными, как их отец.
Их тела слились в одно целое, все мысли отступили в сторону, и в целом свете не было никого, кроме Кэссиди и Рейли.
Из деревни Равенуорт за замком пристально наблюдали вражьи глаза. Злое сердце жаждало мести.
Лицо Лавинии было искажено гримасой ненависти. Она смотрела на облака, проплывавшие в небе, и на замок, озаренный лунным светом. Замок казался бесконечно далеким и неприступным, но Лавиния знала, что сумеет проникнуть туда. Единственным ее желанием было стать герцогиней, а сына сделать герцогом.
У ее рта появились жесткие складки. Она уже знала, как навеки разлучить Рейли и его маленькую женушку.