Сомнамбула. Книга 2. Другая сторона Луны
Шрифт:
На них появилось изображение планетного диска изумительного, интенсивного кобальтово-синего света. Неведомая красавица, казалось, была вся покрыта бескрайним океаном. Вокруг расстилался мрак космоса, в двух местах перечеркнутый какими-то голубоватыми полосами. Если бы Максим был художником, он непременно запечатлел бы на полотне этот созданный самой природой шедевр.
В первую секунду, увидев красавицу-планету, он подумал, что перед ним – Венера.
«Так вот она какая после первых этапов терраформирования! Даже цвет поменяла! Интересно... Пройдохи из правительства так засекретили все работы по Венере, что даже пары
Все эти мысли пронеслись в его голове еще до того, как он, обильно сдабривая теплый пахучий хлеб трофейной космофлотовской сгущенкой, соизволил повернуть голову к экрану и присмотреться.
Не только Максим в ту секунду заблуждался.
Кто-то из его соседей по столу, не разобравшись, выкрикнул:
– Глядите! Эти ублюдки затопили всю Землю!
Пилот Феодосий Мажаров был еще оригинальнее:
– Я давно слышал, что они полностью перестроили Энцелад! И теперь вижу, что нам не врали!
Среди взрыва всеобщего возбуждения лишь Роберто Квалья сохранял олимпийское спокойствие и озирал коллег с иронической ухмылкой.
Наконец он, выстучав пепел из погасшей трубки, спросил:
– Неужели никто не узнал красавца в иллюминаторе? Ну же, мужики! Каждый из вас наверняка неоднократно видел его на фотографиях!
– Погодите-ка... – подал голос доселе молчавший Шагаев. – Погодите! Кольца... Это же кольца?! Значит... Сатурн?
Любопытный Максим к тому времени уже успел разглядеть, что за иллюминатором никакая не Венера и что видит он вовсе не бескрайний океан, как ему показалось поначалу, а сплошной облачный покров... Если бы только правильный ответ не казался ему невероятным, он бы уже дал его!
– Но ведь у Сатурна... у Сатурна совершенно не такой облачный рисунок, – уверенно сказал Максим. – И кольца совсем другие...
– Верно, с облаками и кольцами на Сатурне дела обстоят по-другому! – приободрил его Квалья. – Так что же это за планета, а, коллеги?
Все дни, прошедшие после его конфуза с посадкой на астероид в Троянцах Юпитера, Максим провел в смятенном состоянии духа. Что-то у него внутри не срасталось после ранения, что-то работало совсем не так, как нужно!
И теперь ему очень, ну просто исключительно не хотелось вновь выставить себя на посмешище перед соратниками по борьбе!
Однако и промолчать было нельзя!
Он уже набрал воздух в легкие, чтобы дать Квалье ответ, как с другого конца стола прозвучал низкий, с озорной хрипотцой женский голос.
– Если это не Уран – поставлю всем по паре красного пива.
Голос принадлежал Ирине Бекасовой.
Квалья помедлил...
– Ира, я уже всерьез подумываю о том, чтобы в вас влюбиться, – сказал наконец он.
Итак, главная база «Армии пробуждения» располагалась... на Уране!
Точнее: в гляциосфере Урана. А еще точнее – на поверхности ледового панциря, покрывающего бескрайний этановометановый океан планеты. На дне этого газового океана сила тяжести неминуемо раздавила бы человека даже в самом надежном скафандре, ведь масса Урана в четырнадцать с половиной раз превышает земную. Но на поверхности глубочайшего океана сила тяжести была сопоставима с земной и трудности здесь испытывали только коренные луняне и космачи [2] , родившиеся
2
Космачи – слэнговое наименование людей, родившихся на орбитальных базах и космических кораблях
«Вольный» снижался.
Надо сказать, само по себе уверенное движение огромного крейсера в протяженной и бурной атмосфере Урана было чудом. Максима всегда учили, что большие корабли неспособны к подобным маневрам. И что длительные полеты в атмосферах планет-гигантов по силам либо аэростатическим платформам (крупнейшей из таких платформ считался летающий город Хэйхэ на Юпитере), либо специально спроектированным крылатым авиеткам, без которых были бы невозможны сношения летающих городов с орбитой.
Но чтобы громада длиной в полтора километра и массой под миллион тонн была в состоянии виток за витком ввинчиваться в мутные облачные глубины, не теряя устойчивости, не сгорая от трения, не растрескиваясь от зубодробительных вибраций и не испытывая убивающих экипаж длительных отрицательных перегрузок?!
Происходящее казалось волшебством.
В известном смысле волшебством оно и являлось – высокотехнологичным волшебством, опирающимся на знания, пришедшие извне Солнечной системы.
Крейсер «Вольный», используя свое протяженное гладкое днище сложного профиля как монокрыло, а хитроумную систему рулевых сопел в качестве продольных и поперечных стабилизаторов, преодолел тысячи километров верхних, разреженных слоев огромной атмосферы Урана.
К тому времени уже полчаса за жаропрочной броней «Вольного» клубилась лишь ледяная тьма, озаряемая отблесками стабилизирующих крейсер двигателей и мощными посадочными прожекторами.
Но вдруг прожектора погасли.
И все, кто бросал тревожные взгляды на обзорные экраны, увидели... ровное мягкое сияние, поднимающееся откуда-то снизу!
Света здесь было куда больше, чем можно было ожидать, учитывая, что облачный слоеный пирог облаков в атмосфере Урана поглощал львиную долю солнечных лучей, доходящих сюда через миллиарды километров пустоты.
Они приближались к Оазису – главной базе «Армии пробуждения».
Оазис с высоты километров в десять выглядел темной кляксой на светлом фоне бескрайних водно-метановых льдов.
Когда «Вольный» снизился до семи километров и, казалось, почти перестал двигаться, зависнув на месте, Оазис распался на несколько отдельных овальных пятен километра два в поперечнике каждое.
Максим пересчитал их. Пятен было семь. Шесть окружали самое большое, центральное.
Что это? Острова? Или полыньи? Полыньи, вырубленные во льду здешнего океана? Между пятнами тянулись тонкие ниточки каких-то неопознаваемых с такой высоты коммуникаций.
Когда они спустились еще ниже, Максим разглядел дополнительные подробности. В каждой полынье плавало массивное, продолговатое сооружение. Он практически угадал, причем оба раза – пятна оказались искусственными островами, плавающими в полыньях.
– Это что, острова? – на всякий случай спросил Максим у Роберто Квальи.
– Можно и так сказать, – ответил тот. – Но мы называем их понтонами.
– То есть самостоятельно перемещаться они не могут?
– Могут. Вообще-то весь смысл именно в том, что могут. Но мы говорим – понтоны.