Сомнамбула. Звезда по имени Солнце

Зорич Александр

И вот уже все четверо – Петровские и Анна с Матвеем (в их движениях появилось что-то от повадок нашкодивших школьников) – сидели в гостиной. Ее стены были расписаны буколическими фресками, а потолочная голограмма имитировала ясное звездное небо таким, каким его видят люди Земли, живущие, к примеру, в городе-герое Севастополе. То есть с Луной и типичными для Северного полушария, лезущими в глаза Сириусом и Вегой.

– Не хочу ни на что такое намекать, милые мои, – грудным голосом опытной светской дамы пропела или, скорее, проворковала мама Анны, Наталья Артуровна, – однако напомню, что мы с моим Ванечкой познакомились тоже весьма необычно! Ваня спас меня и мою машину,

когда та во время очередного кометного паводка оказалась в кювете, по самые дверцы в воде!

– Подумаешь… спас! Это Матвей Степанович нашу Аньку спас! А я тебя так, слегка развлек, – ответствовал Ваня, он же Иван Аристархович Петровский. – Можно сказать, дотащил до загса на буксире!

Отец Анны сразу понравился Матвею своим чувством юмора, безукоризненными манерами и умением держаться. У него был округлый, бархатный, словно бы баюкающий тенор. Слушать Ивана Аристарховича было легко и приятно. И все собравшиеся за столом делали это с удовольствием. Анна предупреждала, что «коньком» ее отца являются разнообразные исторические изыскания. Поэтому, когда зашла речь о родословных, Гумилев не удивился…

– Мы, Петровские, род не шибко знатный. Хотя и дворянский, – глаза Ивана Аристарховича понемногу разгорались. – Происходим из Ярославской губернии. Знаете ли вы, дражайший Матвей Степанович, что в тринадцатом веке именно ярославские князья имели дерзость родниться с монголами-ордынцами, принимая к себе монгольских принцесс-чингизидок? Нет? То-то же! Вот от них-то и пошло несколько поколений ярославских княжат-монгольчиков… По сей день во внешности Петровских можно различить что-то этакое… изюминку такую! Жаль, в четырнадцатом веке вся эта генетическая свистопляска прекратилась. Как видно, в связи с исламизацией Орды… В нашем роду был и генерал-майор Петровский. Известны среди прочих суконные фабриканты Петровские, те самые, что экспедицию в Китай организовали во второй половине девятнадцатого века. Та торговая экспедиция, кстати, вышла очень напряженной! С перестрелками, засадами и погонями… Будь вы писателем, дражайший Матвей Степанович, я бы вам мог столько всего про это предприятие порассказать! Не то что на роман, на три эпопеи хватило бы! – и, просияв галантной улыбкой, отец Анны отвлекся от рассказа, чтобы отхлебнуть из чашки остывшего чаю.

– Писателем? – улыбнулся Матвей. – Писателем я бы рад. Да только неусидчив я от природы… Стоит мне сесть за стол, такая скука на меня находит!

Матвей виновато посмотрел на Анну. Личико ее было взволнованным.

– Ты говоришь, что за столом сидеть не можешь, – сказала она. – Но ведь не обязательно писать за столом! Можно ведь и в кабине твоего любимого «Скорпиона»! – Анна подмигнула Матвею.

– В кабине «Скорпиона»? – подхватил Матвей. – А что, недурно! Так и вижу заднюю обложку своего гипотетического романа с рекламной фразой: «Автор написал эту книгу, не выходя из горизонтального штопора!»

Анна рассыпалась заразительным хрустальным смехом.

Ей вторила ее мать, Наталья Артуровна. Она, неподвижная словно изваяние богини домашнего очага, сидела напротив дочери, во главе стола.

И, наконец, к дуэту присоединился Иван Аристархович со своим раскатистым смеховым уханьем!

– Так стало быть, вы сын того самого знаменитого «строителя планет» Степана Николаевича Гумилева? – добродушно улыбаясь, спросил он.

– Совершенно верно. – Матвей слегка напрягся. Быть сыном главы могущественной межпланетной корпорации «Кольцо» непросто. Много лет в Академии ему приходилось доказывать своим однокашникам, что несмотря на принадлежность к одному из самых знатных и богатых семейств Солнечной, он –

нормальный парень, такой же курсант, как они. К счастью, в «Беллоне» его происхождение мало кого волновало – там больше ценились боевая выучка и личное мужество. Однако губернатор Марса – человек как раз того круга, в котором знатность рода и размеры личного состояния характеризуют собеседника наилучшим образом.

Но Иван Аристархович не стал расспрашивать Матвея о том, как развивается бизнес его отца. Его явно интересовало другое.

– Ergo, – ввернул он кстати подвернувшееся латинское словцо, – и Андрей Львович Гумилев, основатель «Кольца», тоже из ваших предков?

– Да, – кивнул Матвей. – Поэтому почти все мужчины в нашем роду занимаются терраформированием. А меня привлекла стезя военного. Впрочем, это тоже фамильное…

– Ага! А все же, осмелюсь спросить, поэт Гумилев – тоже ваш родственник? – осведомился глава семьи Петровских с академическим прищуром.

– Николай Степанович мой пра-много-раз-прадедушка!

– Я поражен! – Иван Аристархович, похоже, был действительно поражен; по крайней мере он откинулся на спинку и безвольно опустил руки вдоль тела. Словно бы осмысливая несусветную новость.

– Что же, ваш предок, поэт Гумилев, как мне представляется, был достаточно знатен? – наконец спросил он.

– О нет! Нет! Сам Николай Степанович – из семьи провинциальных приходских священников, о чем более чем красноречиво свидетельствует сама фамилия Гумилев. Кстати, знаете ли вы, что в те времена ударение в этой фамилии ставили на первый слог, поскольку фамилия эта происходила от латинского слова «humilis» – «смиренный»? Между тем, мой далекий предок Николай Гумилев не слишком жаловал свою фамилию в юности. И от всех требовал, чтобы ударение ставили на третьем слоге. Так, по его мнению, было значительно аристократичнее…

– Но ведь Николай Гумилев был дворянином, не так ли?

– Да-да! Был! Дворянином во втором поколении! Его отец при отставке был произведен в статские советники, это где-то между полковником, по-старому надворным советником, и генерал-майором – разумеется, действительным статским советником…

– Уж это-то мне известно, молодой человек! – махнул рукой Иван Аристархович.

– Прошу меня простить, – учтиво сказал Матвей. – В общем, отец Николая был военно-морским доктором… А его мать – Анна Ивановна – сестрою капитана первого ранга Львова. Море соединило эту пару – точно так же, как нас с моей Анной соединил космос.

Матвей со значением посмотрел на свою невесту. Та покраснела и опустила свои пушистые, красиво загнутые кверху ресницы.

– Постойте-ка, Матвей… А Львовы – это не те, которые родственники Милюковых? И которые, согласно геральдической легенде, имели одного общего предка – татарского мурзу Милюка? – блеснул эрудицией Иван Аристархович.

– Те самые! Между прочим, знаете ли вы, что Милюковы и Львовы породнились вторично через брак?

– Знаю, как не знать!

– И что Милюковы принесли в качестве приданого село Слепнево Бежецкого уезда Тверской губернии?

– Знаю! Село это, кажется, было сохранено Львовыми и перешло в конечном итоге к матери поэта. Не об этом ли селе поэтесса Ахматова вспоминала, когда писала о вашем предке?

– Браво, Иван Аристархович! Браво! – не в силах сдержать восхищения, воскликнул Матвей. – Вам ведомы такие подробности, о которых я сам узнал совсем недавно и по воле случая!

– Рад хоть чем-то потрафить молодежи… Я уж привык – ничем вас не пронять! – глаза Ивана Аристарховича радостно блестели.

Выждав момент, Матвей удовлетворенно кивнул Анне – мол, все идет по плану!