Сомнения Элли Эндрюс
Шрифт:
О да. Всё. Мои сестры, выйдя замуж, превратились из любительниц вечеринок и коктейлей в домашних богинь, по сравнению с которыми даже Найджела выглядит неряхой [1] . После свадьбы и званых ужинов наступал черед младенцев и бесконечных разговоров о первых зубах и первых шагах, потом начиналась нервотрепка из-за детских садов и школ…
Мне становится дурно. Я не хочу ребенка. Я еще недостаточно взрослая, чтобы нести такую ответственность, и не знаю, с чего начать. И к тому же я слишком безответственная. Когда настала моя очередь взять к себе домой палочника из школьного живого уголка, он умер. Правда, мне тогда было всего пять, и я не знала, что
Я покусываю новенький акриловый ноготь. Все валится из рук. Я никогда не хотела пышной церемонии и длиннющего списка гостей. Свадьба живет собственной жизнью, и, хотя моя мать мечтала именно о таком торжестве, у меня каждый час приступ паники. Мне не нужны шесть подружек, специальная девочка, которая будет держать кольца, и званый ужин из пяти блюд.
Я отхлебываю еще шампанского, и пузыри идут носом. Я закашливаюсь. Прекрасно. Я так волнуюсь, что даже пить не в состоянии.
Отставив шампанское, я плюхаюсь на кровать и взвизгиваю от боли, встретившись головой с чем-то твердым. Быстро вскочив, я обнаруживаю, что ударилась черепом о свадебный альбом сестры, который та одолжила в качестве блистательного доказательства талантов фотографа. Альбом толще «Войны и мира», с латунными уголками и огромным замком, как на пиратском сундуке с сокровищами. Именно этот замок и оставил свой отпечаток у меня на затылке.
Может быть, отложить свадьбу в связи с черепно-мозговой травмой?
Я беру тяжелый альбом, и он раскрывается на одной из общих фотографий. Под гофрированной бумагой – картина, навеки запечатлевшаяся в моей памяти. Притом не в хорошем смысле. Сестра Аннабель улыбается в объектив – огромные синие глаза, золотые локоны, изящные руки сжимают розовый букет, впереди стоят маленькие цветочницы в атласных туфельках. По бокам счастливой четы – родители. Но мой взгляд прикован к краснощекой девице в тесном персиковом платье, которая тщетно старается прикрыть букетом огромное декольте и спрятаться за спинами гостей.
Я печально качаю головой. Кажется, я и тогда пыталась сесть на диету. Как грустно. Я листаю альбом, останавливаюсь на одной из фотографий званого ужина и обвожу красивое лицо пальцем. Меня переполняют сожаления. Если вернуть время вспять, что я изменила бы? Может быть, я сделала бы совсем другой выбор?
Я живо вспоминаю свадьбу сестры. Хотя она и состоялась два года назад, я до сих пор страдаю от посттравматического стресса. Каждый раз, когда я пытаюсь понять, в какой именно момент моя жизнь полетела под откос, на ум приходит свадьба Аннабель. Не то чтобы до тех пор я возлежала исключительно на розах. Честно говоря, мое существование больше напоминало заброшенный пустырь с сорняками и ржавыми жестянками, но по крайней мере это были мои сорняки и мои жестянки.
На свой лад я даже радовалась жизни. Каким же образом все так изменилось?
Захлопнув альбом и стараясь не смотреть на собственный роскошный свадебный наряд, я вспоминаю тот удушливо жаркий июньский день, когда я, затянутая в персиковый атлас и похожая на хрюшку в платье, готовилась следовать за сестрой к алтарю…
Страдания подружки
– Я похожа на снеговика! – восклицаю я, кружась перед зеркалом и морщась. Персиковый атлас беспощаден, он ничего не скрывает. Я не виновата, что напоминаю сардельку, которая вот-вот лопнет.
Аннабель морщит безупречный носик.
– Если не ошибаюсь, ты
Я дергаю ткань, которая буквально трещит на груди. Такое декольте больше подобает порнозвезде, а не скромной подружке невесты.
– Ты уверена, что портниха правильно сняла мерки?
– Моя портниха все делает правильно! – огрызается Аннабель. – Проблема не в ней, а в тебе! К счастью, никто на тебя смотреть не будет. Гости придут, чтобы посмотреть на меня.
Невесты выбирают платья для подружек с таким расчетом, чтобы на их фоне выглядеть еще лучше. Это факт. Иначе с какой стати нормальной женщине наряжать своих взрослых приятельниц и сестер в тошнотворные пастельные тона и обшивать оборками, совершенно как на бабушкиных кальсонах? Аннабель и не скрывает намерений. Как любая невеста, она придерживается священной заповеди: «У подружки непременно задница должна быть больше, чем у тебя». Чтобы это подчеркнуть, она вдобавок украсила мою корму здоровенным бантом.
Я как никакая другая двадцатисемилетняя женщина в курсе неприглядных свадебных истин, поскольку свадьба Аннабель – четвертая по счету, на которой я исполняю обязанности подружки невесты. Такую цену приходится платить, если у тебя четыре старших сестры. Как будто недостаточно того, что меня с рождения тиранили и мучили. Ей-богу, семейные торжества – современный эквивалент насильственной вербовки. Только что ты счастливо жила собственной жизнью, ходила на работу, несчастливо влюблялась и в стельку напивалась по выходным, и вдруг тебя похищают и заставляют примерять платья, краситься и репетировать торжественный выход. Сначала ты часами играешь роль живой подушечки для иголок, а в результате получаешь платье, в котором даже в гроб не захочешь лечь.
Свадьбы – это ад. Белый и кружевной. Особенно если под твоим надзором три упрямых девицы и мальчик, который занят исключительно раскопками в собственном носу.
– Прекрати сейчас же, ты, мелкое чудовище! – Я выдергиваю палец племянника из ноздри. А потом отработанным движением четырехкратной подружки невесты одновременно оправляю задранный выше головы подол Имоджин и вытаскиваю розы изо рта Лоры. Полные слез детские глаза смотрят на меня с упреком, губы дрожат, но мое сердце ожесточилось после многочасовых репетиций, поэтому я приковываю сопляков к месту ледяным взглядом. Впрочем, в душе мне хочется броситься на пол и закатить старую добрую истерику.
– Господи, Элли! – кричит Аннабель. – Ты что, не можешь с ними справиться?!
Она яростно смотрит на меня из-под белоснежной вуали. Сегодня ее звездный час, и сестра уж постарается, чтобы мы об этом не забыли. Стоит прекрасный летний день, и исполняется величайшая мечта Аннабель Эндрюс. Она долгие годы разыгрывала воображаемые свадьбы, стригла моих Барби и заставляла их исполнять роль жениха; потом месяцами мерила все свадебные платья в Лондоне, не пропуская ни одного, и довела семью до грани нервного срыва. И вот наконец последняя старшая сестра выходит замуж.
Какой там феминизм! Я наблюдаю, как Аннабель млеет над списком свадебных гостей, и понимаю, что сексуальная революция произошла с кем угодно, но только не с ней. Чем скорее она выйдет замуж, бросит работу в художественной галерее и побежит с мужниным бумажником в магазин, тем счастливее будет.
А чем скорее закончится свадьба, тем счастливее буду я. Тогда я съем хот-дог, а может быть, даже биг-мак, не оглядываясь через плечо.
В церкви Аннабель окончательно перевоплощается в примадонну.