Сомнительные ценности
Шрифт:
Он на мгновение отвел глаза от дороги, чтобы взглянуть на нее.
— Ты считаешь, что я закончу жизнь абсолютно разложенным властью?
— Нет, конечно, нет, — рассмеялась Катриона. — Это всего лишь цитата. Я даже не знаю, кто это сказал.
— Некий лорд Эктон. Выдающийся человек, живший в викторианскую эпоху.
— Ох, еще один лорд. Как вас тут много.
— Это имеет значение?
— Что? Такое множество лордов? Нет, никакого. Почему это должно иметь для меня значение?
— Не множество — один, конкретный.
Катриона нахмурилась.
— Ладно,
— Какая же?
— Та, что вы названы в честь горы Бен-Невис. Общение с вами может показаться своего рода… ну, социальным альпинизмом.
— Нахалка! — Он шутливо потрепал ее по руке. — Веди себя прилично, иначе, — Роб усмехнулся, — я тебя выпихну из машины.
— Вот что случается с социальными альпинистами. Их находят мертвыми на обочине.
Воцарилось молчание. Через несколько минут Катриона спросила:
— А откуда ты знаешь?
— Что знаю?
— Что это был лорд, как его там, ага — Эктон?
— Всякий, кто изучал в Кембридже историю, это знает.
— А ты изучал? О Господи!
Он усмехнулся.
— Нет. Я изучал право, но лорд Эктон был знаменитым в прошлом историком. Отчасти он был либералом — дружил с Гладстоном, выступал за свободу меньшинств, и так далее. Он считал, что государство подавляет и душит маленького человека.
— Это его хорошо характеризует. В таком случае, наверно, он был бы на моей стороне, — заметила Катриона.
— На твоей стороне? — удивленно повторил Роб.
— Да. На стороне маленькой фермерши против деспотичного лендлорда.
— Уж не утверждаешь ли ты, что я — деспотичный лендлорд? — вознегодовал он.
— Конечно, — язвительно подтвердила Катриона. — Абсолютно деспотичный и абсолютно разложившийся феодал.
— Хорошую же помощь ты окажешь мне в этот уик-энд, если начнешь подстрекать всех арендаторов к бунту.
— Разве не крестьяне всегда устраивали бунты?
— И ты претендуешь на то, чтобы считаться одной из них? — сухо поинтересовался Роб.
— О-о, нет. Фермеры — это не крестьяне. Мы — независимые, самостоятельные, свободные налогоплательщики с гарантированным сроком владения.
— Помогите! — взмолился Роб. — Слава Богу, что в Кембридже я тоже изучал законы.
Они объехали вокруг замка и остановились возле гаражей — бывших конюшен.
— Только гости оставляют машины у парадного входа, — прокомментировал Роб.
Кирсти Маккинон встретила их возле дверей.
— Добро пожаловать, милорд, — торжественно произнесла она. — Добро пожаловать, мисс Катриона. Если вы еще не ели, у меня есть для вас холодный цыпленок.
— Спасибо, Кирсти, мы останавливались в Форт-Вильяме, в этом прекрасном рыбном ресторане на берегу озера, — сказал Роб, которому всю дорогу почему-то хотелось оттянуть момент прибытия, но теперь, когда они уже были на месте, он сразу почувствовал себя бодрым и полным энергии.
— Я приготовила вам ту же комнату, что всегда, а мисс Катрионе желтую, — продолжала Кирсти. — Вы не возражаете?
— Кирсти, все просто замечательно, — успокоил ее Роб. — Первое, что я
Кирсти радостно заулыбалась.
— Для меня ваши слова — уже глоток свежего воздуха, милорд. Я припасла пылесос и средство для полировки и в любой момент договорюсь с местными девушками, чтобы они пришли помочь. Вам нужно только слово сказать.
— Отлично. Как Ангус? Пришел в себя после катастрофы?
— Ну, у него еще бывают ночные кошмары, но дорогу уже починили, и теперь вы с трудом найдете место, где это случилось. Однако нам очень не хватает вашего дедушки.
— Да, конечно. Нам всем его не хватает, — грустно сказал Роб.
Он отнес дорожную сумку Катрионы в симпатичную комнату, расположенную в передней части дома. Она была большой и светлой, в ее убранстве преобладали различные оттенки желтого цвета — лимонный, кремовый, золотой и бежевый. Мебель, хоть и не новая, была удобной и чистой, из окон открывался вид на сапфировую чащу озера, лежащую среди полукруга холмов. На их склонах уже появились яркие пятна — это березы и рябины успели надеть свой летний наряд. Весна поздно приходит в Хайлэнд, но сейчас Катриону заворожил контраст между застывшим серым гранитом, свежей зеленью папоротника и золотым сиянием цветущего дрока. Несколько минут Катриона простояла у окна, впитывая эту картину и думая о том, что никогда не устанет любоваться красотой Хайлэнда.
— Чувствуешь ли ты себя в силах приняться за работу? — спросил ее Роб, когда, распаковав свой скромный багаж, она спустилась вниз. — Я хотел бы прямо сейчас снять чехлы в парадной гостиной, и мне понадобится твоя помощь.
— Ага, теперь я знаю, почему ты меня пригласил, — воскликнула Катриона. — Тебе нужна поденная работница!
— Правильно, — кивнул он. — А если начнешь бунтовать, я достану хлыст и высеку тебя.
После напряженной получасовой работы все великолепие парадной гостиной, так долго скрывавшееся под чехлами, наконец предстало перед ними в полном блеске: позолоченные стулья с обивкой из темно-синего Дамаска, два изумительных комода розового дерева, пара столиков с мраморными крышками, несколько каминных экранов ручной работы и ошеломляющей красоты голубой ковер с изображениями львов и павлинов.
— Здесь очень красиво и элегантно, — заметила Катриона, когда они стояли, любуясь плодами своих усилий, — но я не вижу примет принадлежности к клану. Где символы клана Гэлбрайтов? Где оленьи головы, фамильное оружие, охотничьи трофеи и плевательницы?
— Ты забываешь, что символы кланов были запрещены после Каллодена. А моя прапрабабушка была, вне всяких сомнений, очень утонченной дамой, — серьезно произнес Роб. — В ее гостиной подавали только чай и никому не разрешали плевать в камин. Конечно, вожди кланов были более грубыми личностями, и в других комнатах ты увидишь больше кожи и дуба.