Сомов и другие
Шрифт:
Л и д и я. Он всегда ругается.
М и ш а. Вовсе не всегда.
Л и д и я. Надо сказать: здравствуйте, а он говорит: чёрт!
М и ш а. Китайские церемонии! А у вас тут гвозди торчат, взяли бы молоток да забили.
Л и д и я. Не хочу забивать гвозди! Садитесь, кофе дам.
М и ш а. Не хочу. Товарищ Арсеньева...
Л и д и я. Знаешь, товарищ Арсеньева, Миша влюблён в меня.
М и ш а. Я? В вас? Ну, уж это - дудочки! Вы даже и не нравитесь мне.
Л и д и я. Серьёзно?
М и ш а. Ну, конечно!
Л и д и я. Я очень
М и ш а. Да уж так! А радоваться - нечему. И - неправда, что вы рады. Интеллигенты любят нравиться, всё равно кому...
Л и д и я. Вы успокоили меня, Миша!
М и ш а. Успокоил? Эх вы... Чем это я вас успокоил? И вовсе вы ничем не беспокоились. Мешаете только...
Л и д и я. Я - молчу.
А р с е н ь е в а. Вы, Миша, не в духе?
М и ш а. Да что же, товарищ Арсеньева!.. Бюрократ этот, Дроздов, доски для эстрады запретил брать на стройке, как же мы расширим эстраду? Китаев разрешил, а он - нельзя! Тоска! И тоже всё шуточки шутит, как будто интеллигент какой-нибудь.
А р с е н ь е в а. Дроздов - здесь, я поговорю с ним.
Л и д и я. Пейте кофе, Миша!
М и ш а. Ладно. То есть - спасибо! И потом к занавесу надобно два полотнища пришить, а он говорит -это пустяки! Флаги истрёпанные, и мало флагов... И, говорит, вы должны действовать самообложением, а - каким чёртом мы самообложимся?
Л и д и я. Ох, Миша...
М и ш а (успокоительно). Ну, ничего! Вы сама тоже, поди-ка, здорово ругаетесь, это и по лицу видно. Без этого - не проживёшь... Мы и так за месяц утильсырья сдали на сорок семь рублей да на укреплении плотины заработали семьдесят три, так ведь на ремонт избы-читальни да по ликбезу...
(Терентьев, Дроздов, Сомов.)
Т е р е н т ь е в. Значит - так: вы едете на фабрику, я побегу взглянуть, что делают на стройке.
А р с е н ь е в а. Можно вас на пару слов?
Д р о з д о в. Всегда готов! (Идут, Миша за ними.)
С о м о в. Хотите кофе, Иван Иванович?
Т е р е н т ь е в (глядя вслед уходящим). С удовольствием. С удовольствием.
С о м о в. До свидания. (Ушёл.)
Т е р е н т ь е в. Погода-то, Лидия Петровна, а? Отличная погода!
Л и д и я. Очень хорошая погода.
Т е р е н т ь е в. Именно! Это... эта женщина - кто такая?
Л и д и я. Учительница в Селищах, подруга моя.
Т е р е н т ь е в. Та-ак. Что же это я её не видал раньше?
Л и д и я. Да она здесь только с осени и недавно воротилась из Москвы...
Т е р е н т ь е в. А вы... давно знаете её?
Л и д и я. В гимназии учились вместе.
Т е р е н т ь е в. В каком городе?
Л и д и я. В Курске.
Т е р е н т ь е в. Ага! Вот оно что!
Л и д и я, Что это вас обрадовало?
Т е р е н т ь е в. Тут... случай такой! Черносотенный городок! Я был в нём при белых.
Л и д и я. Ужасные дни!
Т е р е н т ь е в. Да, на войне страшновато. Особенно - ежели отступать. Наступать - это очень легко.
А р с е н ь е в а (возвращается). Ну, Лида, мне нужно идти в село.
Т
А р с е н ь е в а. Да. Но я вас не помню...
Т е р е н т ь е в. Ну - где же помнить! Однако это я самый лежал у вас, в квартире, в Курске, раненый...
А р с е н ь е в а. Фёдор... забыла как! Узнать вас трудно.
Т е р е н т ь е в. Ещё бы! Почти восемь лет прошло. К тому же я тогда был Степан Дедов, а настоящее имя моё Иван Терентьев. И растолстел, всё в автомобилях живу. Вот видите - встретились, а? Чёрт знает что! Учительствуете?
А р с е н ь е в а. Да.
Т е р е н т ь е в. Так. В партии?
А р с е н ь е в а. Нет.
Т е р е н т ь е в (несколько огорчён). Почему?
А р с е н ь е в а. Сразу не расскажешь.
Т е р е н т ь е в. А я думал, что вы, после того - в партию! Ваше поведение...
А р с е н ь е в а. Ну, какое же поведение!
Т е р е н т ь е в. Однако - риск!
А р с е н ь е в а. Тогда не одна я рисковала.
Т е р е н т ь е в. Нашли бы меня у вас - пуля вам или - вешалка... Ну, а отец?
А р с е н ь е в а. Его, как врача, мобилизовали белые, а на другой день какой-то пьяный офицер застрелил его...
Л и д и я. Как ты... спокойно!
Т е р е н т ь е в. Та-ак! Хороший был человек! (Лидии.) "Вы, говорит, желаете жить? Ну, так делайте что вам велят!" (Смеётся.) Вот история! И даёт рыбий жир. Противная жидкость, да и команда эдакая: делай, что велят! А я с девятнадцати лет делал чего не велят, и мне уже было двадцать семь. В тюрьме сидел, в ссылке был, бежал, работал нелегально, считал себя совсем готовым человеком. И - вдруг: делай что велят, пей рыбий жир! Положим, кроме рыбьего жира, питаться нечем было. (Арсеньевой.) Его ведь звали Иван Константинович? Что ж, Катерина Ивановна, - по всем правилам нам следует возобновить знакомство?
А р с е н ь е в а. Я - не прочь.
Т е р е н т ь е в. Чудесно! (Лидии.) Заговорили мы вас? То есть это я заговорил...
Л и д и я. Нет, что вы! Мне интересно... Хорошо встретились вы...
Т е р е н т ь е в. Хорошо? Да, бывает.
Д р о з д о в (за террасой). Катерина Ивановна - ждём! Ваня всегда с дамами.
Т е р е н т ь е в. Это - с больной головы на здоровую.
Д р о з д о в. Ты, Ваня, с Катериной Ивановной осторожно, она человек враждебный нам.
Т е р е н т ь е в. Не верю!
А р с е н ь е в а. Не нам, а - вам, товарищ Дроздов. До свидания, Лида.
Л и д и я. Ты вечером придёшь?
А р с е н ь е в а. Нет.
Л и д и я. Приходи!
А р с е н ь е в а. Не могу, дело есть. (Идёт с Дроздовым.) Так вы не забудете?
Д р о з д о в. Всегда готов служить вам.
А р с е н ь е в а. Не мне, а ликбезу. Я в услугах ваших не нуждаюсь.
Д р о з д о в. Строго.
[Арсеньева и Дроздов уходят.]
Т е р е н т ь е в (задумчиво глядя вслед им). Ну, пойду и я. До свидания.