Сон с четверга на пятницу
Шрифт:
– Звоните мне в любое время дня и ночи, – проговорил он, проводив Настю до двери. – Если состояние ухудшится, мы продолжим лечение в стационаре.
– Я не хочу возвращаться в клинику, – твердо сказала Настя.
Макарский рассеянно улыбнулся.
– Да, я помню. Но вы еще не видели наши новые ВИП-палаты. Завтра утром мы собираемся их открыть.
– Я предпочитаю болеть дома, – ответила женщина. – Еще раз спасибо. И простите за то, что свалилась вам на голову. В следующий раз, вместо того, чтобы метаться
Настя вышла из кабинета и двинулась к выходу. Когда она свернула за угол, дорогу ей преградила невысокая худая женщина в коричневой кофте. На вид ей было лет сорок пять. Распущенные, начавшие седеть волосы, сухое, землистого цвета лицо. Глаза подернуты пеленой безумия. В руках незнакомка держала… детскую куклу. Довольно потрепанную, простенькую, должно быть, еще советских времен.
Настя хотела обойти незнакомку, но внезапно та вцепилась в рукав ее плаща.
– Я все знаю! – выпалила она громким шепотом.
– Что? – испуганно пробормотала Настя.
– Я подслушивала у кабинета доктора.
– Вы…
– Я все знаю! – снова возбужденно зашептала незнакомка. Затем быстро оглянулась по сторонам, приблизила свое лицо к лицу Насти и выпалила, глядя на нее своими сверкающими глазами: – Ваш сын жив! И муж тоже! Не верьте тому, что вам говорят!
Настя дернулась, как от пощечины.
– Вы… Вы кто? – хрипло проговорила она, с ужасом глядя на незнакомку.
– Меня зовут Галина! Галина Упорова!
Откуда ни возьмись появился доктор Макарский, а с ним – огромный санитар-охранник (здесь это было одно и то же).
– Уведите ее! – громко сказал, почти крикнул Макарский. – Живо!
Охранник схватил женщину за руку и потащил ее прочь. Женщина сунула куклу в руки Насте. Та машинально взяла.
– Они живы! – крикнула незнакомка.
Охранник затащил ее за угол, и крики стихли в отдалении. Настя, овладев собой, посмотрела на доктора.
– Она сказала…
– Это одна из наших пациенток из «надзорного отделения», – произнес Макарский нервным голосом. – Ума не приложу, как она сюда попала. Я с этим разберусь.
– Она сказала…
– Пожалуйста, не обращайте внимания на ее слова.
– Но вы даже не знаете, что она сказала!
– Это не имеет значения! – повысил голос доктор. Но тут же виновато проговорил: – Простите меня за грубость. Я раздражен, но это не из-за вас, а из-за санитаров, которые не уследили за ней. У нее сейчас приступ, а в эти минуты она опасна не только для других, но и для самой себя. Но… конечно же, это ничуть меня не оправдывает. Еще раз простите меня за то, что я повысил на вас голос.
– Ничего страшного. – Настя хмуро посмотрела на Макарского, который снял очки и принялся протирать их платком. – Андрей Петрович, что с этой женщиной? Чем она больна?
Доктор невесело улыбнулся.
– О, там целый
Он улыбнулся своей обычной, вежливой и спокойной улыбкой, после чего водрузил очки на нос. Настя не стала улыбаться в ответ.
– Эта женщина сказала, чтобы я не верила тому, что вы мне говорите. И еще она заявила, что мой муж жив. Откуда она меня знает?
– Она вас не знает, – произнес Макарский. – И то, что она сказала вам, она говорит всем.
– Значит, это простое совпадение?
– Да.
– Но…
– Это все, что я могу сказать. Остальное – врачебная тайна. Я провожу вас до выхода. Идемте.
И доктор первым зашагал по коридору. Насте не оставалось ничего иного, как последовать за ним.
На улице она сообразила, что все еще прижимает к груди куклу, которую сунула ей пациентка Упорова. Настя, немного поколебавшись, бросила куклу в урну и направилась к метро.
4
Дома Настю ждал новый ужасный сюрприз. Входная дверь оказалась открыта. Замок – сломан. Следовало сразу же позвонить в полицию, но женщина почему-то об этом даже не подумала. Она вошла в квартиру и обнаружила там полный разгром.
С побелевшим лицом Настя обошла комнаты, глядя на разбросанные вещи. На кухне было страшнее всего. Содержимое холодильника валялось на полу, а на толстом слое томатного соуса Настя увидела след от мужского ботинка.
– Боже мой… – только и смогла произнести она.
Некоторое время женщина не могла ни думать, ни говорить, ни шевелиться, только стояла у входа в кухню и смотрела на отпечаток ступни.
Наконец она вышла из ступора, повернулась и выскочила из квартиры. Не дожидаясь лифта, слетела по лестнице вниз, рискуя подвернуть ногу.
На улице она села на скамейку у подъезда и позволила себе отдышаться. Нужно было позвонить в полицию. Но что она скажет полицейским? Они наверняка спросят, украл ли что-нибудь злоумышленник, а она не сможет ничего ответить.
Кроме того, тут был еще один нюанс, о котором Насте было неприятно и даже страшно думать. Накануне вечером она написала две страницы текста и не помнила, как это сделала. Что, если перед тем, как уехать в клинику, она сама устроила погром в собственной квартире, а потом об этом забыла?
– Но там был след, – тихо пробормотала Настя, мучительно морща лоб. – Там был след.
Да, действительно, на кухне был след. Но достаточно ли тщательно она его разглядела? Что, если след вовсе не мужской? У страха глаза велики. Мало ли что ей могло показаться. Господи, да есть ли там вообще этот след? Или она его просто вообразила? Как вообразила мужа, шагающего к машине!