Сон Смерти
Шрифт:
— Сюда, — говорит он, затем шагнул вперёд и открыл дверь для меня. Всегда джентльмен.
Двери аудиториях в основном звуконепроницаемы, поэтому, когда человек закрывается внутри, он блокирует большую часть шума из холла, оставляя Линдена и меня лицом к лицу в оглушительной тишине.
Ладно, метафорически лицом к лицу. Мои глаза всё ещё приклеены к его ботинкам. Линден стоит и молчит так долго, что я почти задаюсь вопросом, не собираюсь ли я что-то сказать, когда он шепчет:
— Я скучаю по тебе.
Я закрываю
Для него это должно было быть легко. Как гора с плеч.
Но вот он, его сердце истекает кровью из ран, которые оставила я.
Совсем не метафорически.
— В течение первого месяца, когда я не мог смотреть ни на одну девушку с чем-то похожим на влечение, я подумал, что это из-за Бетани, — говорит он чуть громче шёпота. — Потому что я скучал по ней, и моё сердце исцелялось. И я уверен, что так и было. Но потом я понял, что это не все другие девушки. Я всё ещё смотрел на тебя и... и хотел тебя.
Сейчас слезы уже невозможно сморгнуть. Я качаю головой.
— Это похоже на фантомную боль, — говорю я, и мой голос разбивается, прежде чем я смогу остановиться. — Ты думаешь только об этом, потому что он заставлял тебя делать и чувствовать эти вещи, и ... ты помнишь это, и проще это не менять.
Мне жаль, что это не было так очевидно, что я тоже пытаюсь убедить себя.
— Нет, — твёрдо говорит он. Он делает небольшой шаг вперёд и возвышается надо мной, это не выглядит пугающе. Было бы лучше, если бы это было так. Вместо этого его тело заставляет меня чувствовать себя в безопасности. Иллюзия, которую я не могу позволить себе.
— Возможно, в начале. Вот почему я так долго ждал. Я должен был быть уверен. Но прошло несколько месяцев, и я скучаю по тебе, Шарлотта.
Я качаю головой, но эти слова невозможны, когда он протягивает руку и берёт мои холодные руки, оборачивает их своими теплыми, мягко сжимая.
— Я скучаю по тому, как мы были вместе у меня дома. Ты слушала, ты была забавной, ты видела во мне нечто большее, чем просто сын Кристиансенов. Если это имеет смысл. Я думаю, может быть, в течение долгого времени, и я просто не замечал. И мы хорошо провели время вместе, не так ли?
— Ты ничего не знаешь обо мне, — протестую я, внутри меня всё ослабевает.
— Я знаю достаточно. Я знаю, что ты прячешься в школе, но открываешься наедине. Я знаю, что у тебя безумно красивые глаза, когда они не смотрят на землю, что ты отлично шутишь и даешь хорошие, разумные советы.
Он поднимает
— Линден, я не могу....
— Почему? — И он выглядит расстроенным. Хотелось бы, чтобы он кричал. Может быть, он вытащит меня из своей головы, если просто рассердится. — Я видел, как ты смотришь на меня. Я не хочу говорить, как самоуверенный идиот, но я знаю, что ты тоже меня хочешь. Раньше, в больнице, я полностью понимал, почему ты всё закончила. Я испытал облегчение, честно говоря. Потому что я не мог сказать, что по-настоящему, а что нет. Но теперь я могу. Если это мой выбор, не так ли?
Но я уже качаю головой. Потому что я рассказала ему лишь крошечную часть правды.
— Шарлотта, — он так тихо шепчет моё имя, что я почти не слышу его. Но я чувствую, что его руки оставляют мои и поднимаются по к моему лицу. Ладонями он поднимает мой подбородок, и я недостаточно сильна, чтобы сопротивляться. — Мы дали обещание. Ты помнишь?
Я хватаю ртом воздух, и слезы льются по моим щекам. Я была уверена, что он не помнит нашу шуточную клятву, чтобы помочь друг другу достичь целей в наших жизнях.
Клятву мы запечатали нашим самым первым поцелуем.
— И мы запечатали это так, — шепчет он, словно читает мой разум. Его губы касаются меня. Просто прикосновение. Это почти не поцелуй.
Но следующий — настоящий.
И затем я цепляюсь за него, целуя его самозабвенно — словно голодающая женщина в буфете. Частичка моих губ, и я не знаю точно, хочу ли я говорить или поцеловать его глубже, но выбор исчез в одно мгновение, когда он принял приглашение.
В течение одной минуты.
Двух.
Больше? Я лучше чувствую время, когда я нахожусь в своей сверхъестественном области. Я теряю себя в ней, прежде чем чувству, что она врезается мне в голову и с каждой унцией силы, которую я могу собрать, я ложу руки ему на грудь и отталкиваю.
Достаточно переместить меня на три дюйма.
Я смотрю на него, боль капает из глаз на щеки.
— Я не могу. Это нечестно.
И прежде чем я смогу изменить свое мнение, я отворачиваюсь от него и спешу к двери.
— Шарлотта!
Его голос настолько сдавлен, так замучен, что я не могу не остановиться. Но я не поворачиваюсь. Я не могу встретиться с ним лицом.
— Если он единственная причина, по которой ты не позволяешь нам быть вместе, разве он не выиграл? Хочешь, чтобы он победил?
Мои ноги останавливаются на его словах, потому что они почти, почти правда. С каждым кусочком моего разбитого сердца, разбивающегося снова и снова, я смотрю через плечо на Линдена, мои руки опираются на дверь актового зала.