Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I — XL.
Шрифт:
— Подойди ко мне, я надену! — предложила Дайюй.
Осторожно придерживая маленькую шапочку с красными бархатными кистями на голове Баоюя, Дайюй аккуратно надела шляпу так, чтобы остались видны повязка на лбу, заколка для волос и кисти.
— Теперь можешь надевать плащ! — заявила она, оглядев Баоюя.
Баоюй набросил плащ.
— Подождал бы, пока вернутся твои няни, — заметила тетушка Сюэ.
— Не хватало еще, чтобы я их ждал! — возмутился Баоюй. — Пойдут служанки, и ладно.
Но тетушка Сюэ все же дала им
Извинившись перед тетушкой Сюэ за доставленные ей хлопоты, Баоюй и Дайюй отправились к матушке Цзя. Та еще не ужинала и очень обрадовалась их приходу. Заметив, что Баоюй захмелел, она велела ему идти к себе отдыхать, а служанкам приказала хорошенько за ним присматривать. Потом вдруг вспомнила о провожатых Баоюя и спросила:
— Что это не видно мамки Ли?
Баоюй и Дайюй побоялись сказать, что она расстроилась и потому ушла, и ответили:
— Она нас проводила, а потом неожиданно отлучилась по каким-то делам.
— Стоит ли о ней спрашивать? — сказал Баоюй. — Не будь ее, я прожил бы по крайней мере на два дня дольше!
Он круто повернулся и, слегка пошатываясь, ушел. В комнате у себя он увидел на столике тушь и кисти.
— Хорош! — принялась упрекать его Цинвэнь. — Велел мне растереть тушь, с утра с жаром взялся за работу, написал три иероглифа, а потом бросил все и ушел! Обманул меня, заставил прождать целый день! Ну-ка, садись и пиши, пока не испишешь всю тушь!
Только сейчас Баоюй вспомнил, что произошло утром, и рассмеялся:
— Где же иероглифы, которые я написал?
— Да он пьян! — ахнула Цинвэнь. — Ведь, уходя во дворец Нинго, ты сам велел мне наклеить их над воротами. Я побоялась, что другие не справятся, и сделала это сама, взобравшись на высокую лестницу. До сих пор руки от мороза как деревянные!
— Подойди ко мне, я их погрею, — улыбнулся Баоюй.
Он взял Цинвэнь за руки, и они стали любоваться иероглифами, приклеенными над входом.
Пришла Дайюй.
— Милая сестрица, — обратился к ней Баоюй, — скажи честно, какой из иероглифов написан искусней?
Дайюй подняла голову, прочла: «Двор Наслаждения пурпуром» — и с улыбкой сказала:
— Все три прекрасно написаны! Неужели это ты написал? Завтра напиши для меня.
— Опять надо мной смеешься! — с обидой произнес Баоюй и спросил: — Где сестра Сижэнь?
Цинвэнь что-то буркнула и кивнула головой в сторону кана. Баоюй обернулся и увидел Сижэнь, она как была в одежде, так и уснула.
— Вот это да! Рано же улеглась спать! — Он засмеялся и снова повернулся к Цинвэнь: — Сегодня во дворце Нинго на завтрак были пирожки из соевого теста. Я вспомнил, что ты их очень любишь, и попросил жену господина Цзя Чжэня прислать несколько штук сюда, будто бы для меня. Ты не видела, где они?
— Лучше не вспоминай об этом! — прервала его Цинвэнь. — Как только пирожки принесли, я сразу поняла, что это для меня. Но есть не хотелось,
Пока они беседовали, Цяньсюэ подала чай.
— Сестрица Линь, выпей чаю, — сказал Баоюй.
Все расхохотались.
— Барышня Линь Дайюй давно ушла!
Баоюй выпил полчашки и обратился к Цяньсюэ:
— Ты заварила утром чай «кленовая роса», а я сказал, что этот чай надо заваривать три-четыре раза, чтобы у него был настоящий цвет. Зачем же ты заварила новый?
— Тот, что я заварила утром, выпила няня Ли, — объяснила Цяньсюэ.
Баоюй в сердцах швырнул на пол чашку, которую держал в руках; чашка разбилась, осколки со звоном полетели в разные стороны, и брызги чая попали Цяньсюэ на юбку.
— Она такая же служанка, как и ты! — вскочив с места, Баоюй обрушился на Цяньсюэ. — А вы все ходите перед ней на задних лапках! Всего несколько дней кормила меня своим молоком, а теперь так зазналась, что считает себя чуть ли не выше моих предков! Вон ее, вон! Всем только легче станет!
Он заявил, что сейчас же пойдет к матушке Цзя и обо всем доложит.
Сижэнь, которая только притворялась спящей, чтобы подразнить Баоюя, пока разговор шел о всяких пустяках, не подавала голоса, но когда он разбушевался и разбил чашку, поспешно вскочила, чтобы унять его. Тут прибежала служанка от матушки Цзя:
— Что случилось?
— Я наливала чай, поскользнулась и разбила чашку, — ответила Сижэнь.
Затем она принялась урезонивать Баоюя:
— Хочешь выгнать няню Ли — выгони. А заодно и всех нас. Мы не возражаем. По крайней мере, не будешь жаловаться, что у тебя нет хороших служанок!
Услышав это, Баоюй умолк. Сижэнь вместе с остальными служанками уложила его на кан, помогла раздеться. Баоюй что-то говорил, но разобрать было невозможно, язык заплетался, глаза помутнели. Сижэнь сняла с шеи Баоюя «одушевленную яшму», завернула в шелковый платочек и сунула под матрац, чтобы утром не была холодной.
Едва коснувшись головой подушки, Баоюй уснул. Все это время мамка Ли и другие пожилые служанки находились поблизости, но войти не осмеливались и, лишь удостоверившись, что Баоюй уснул, разошлись.
На следующий день, едва Баоюй проснулся, ему доложили:
— Господин Цзя Жун из дворца Нинго привел на поклон Цинь Чжуна.
Баоюй тотчас поспешил навстречу гостю и повел его поклониться матушке Цзя. Красивой внешностью и изящными манерами Цинь Чжун произвел на старушку хорошее впечатление, и она решила, что он достоин учиться вместе с ее любимцем. На радостях матушка Цзя пригласила Цинь Чжуна пить чай и завтракать, после чего велела представить его госпоже Ван и всем остальным. Госпожу Цинь очень любили, и возможно, еще и поэтому ее брат всем так понравился.