Сон в красном тереме. Том 1

Цао Сюэцинь

– И еще Си-жэнь ей помогла! Она такого мне наговорила, что и повторить невозможно! Вы бы лучше, госпожа, посоветовали старшему господину Цзя Шэ купить себе другую наложницу. Эта дрянь Юань-ян не заслуживает такой чести, да и у нас, видимо, судьба несчастливая.

– А какое отношение к этому делу имеет Си-жэнь? – возмутилась госпожа Син. – Откуда ей это известно?.. А кто еще был с нею?

– Барышня Пин-эр, – ответила Вань-ян.

– Ты бы дала ей оплеуху! – наставительно заметила Фын-цзе. – Стоит мне выйти на минутку, как она сразу за дверь. А придешь домой, так и тени ее не сыщешь! Она, наверное, тоже помогала Юань-ян ругать тебя?

– Собственно говоря, барышни Пин-эр

с ними не было, она только издали наблюдала, – поспешила поправиться жена Цзинь Вэнь-сяна, спохватившись, что сказала лишнее. – Я даже не берусь определенно утверждать, что это она, но мне так показалось.

– Позовите сюда Пин-эр и скажите, что старшая госпожа тоже здесь, – распорядилась Фын-цзе. – Пусть идет сейчас же!

Фын-эр побежала выполнять ее приказание, но через некоторое время возвратилась и доложила:

– Барышня Линь Дай-юй несколько раз посылала за Пин-эр и сама ушла к ней. Я побежала туда и сказала Пин-эр, что вы ее зовете, но барышня Линь Дай-юй велела передать вам, что она задержала Пин-эр по делу.

Слова служанки успокоили Фын-цзе, но она нарочно сделала вид, что сердится, и нарочито громко произнесла:

– По делу? Какое там может быть дело?

Госпоже Син ничего не оставалось, как вернуться домой, а вечером она все подробно рассказала мужу.

Цзя Шэ немного подумал, распорядился позвать Цзя Ляня и, когда тот явился, сказал ему:

– Вызови сюда Цзинь Цая из Нанкина. Надеюсь, там есть кому присматривать за домом.

– Недавно из Нанкина пришло письмо, что у Цзинь Цая астма, – возразил Цзя Лянь отцу. – Мы даже послали ему деньги на гроб. Может быть, он уже умер; если даже жив, то наверняка находится в тяжелом состоянии, так что вызывать его бесполезно. Жена же его глухая.

– Мерзавцы вы все! – заорал Цзя Шэ. – Наглецы! Странно, откуда ты так осведомлен? Вон отсюда!

Перепуганный Цзя Лянь выскочил за дверь, а Цзя Шэ велел позвать к себе Цзинь Вэнь-сяна. Цзя Лянь ожидал в прихожей, не решаясь уходить, но и не осмеливаясь попадаться на глаза отцу. Вскоре явился Цзинь Вэнь-сян. Слуги провели его во внутреннюю комнату, там он долго разговаривал с Цзя Шэ и вышел лишь через промежуток времени, в течение которого можно было с успехом четыре-пять раз пообедать. Цзя Лянь не посмел ни о чем расспрашивать его и отправился домой, когда узнал, что Цзя Шэ лег спать. Лишь поздно вечером Фын-цзе рассказала ему о том, что произошло в этот день. Только теперь Цзя Лянь все понял.

После этого разговора Юань-ян всю ночь не спала. На следующее утро пришел Цзинь Вэнь-сян и попросил у матушки Цзя разрешения взять Юань-ян на день домой. Матушка Цзя разрешила. Юань-ян вовсе не хотелось идти, но так как она опасалась, что матушка Цзя может что-нибудь заподозрить, ей скрепя сердце пришлось согласиться.

Дома брат передал Юань-ян весь свой разговор с Цзя Шэ и принялся расписывать, какую честь ей оказывают таким предложением, какое высокое положение она будет занимать, если даст согласие, и как все будут называть ее «тетушкой». Однако Юань-ян только скрипела зубами и ни за что не соглашалась. Тогда Цзинь Вэнь-сян снова отправился к Цзя Шэ, чтобы сообщить о результатах своего разговора.

– Вот что! Пусть твоя жена в точности передаст Юань-ян мои слова, – сдерживая клокотавший в нем гнев, произнес Цзя Шэ. – Испокон веков «красавицы любили молодых»; ей, вероятно, не нравится, что я стар, или приглянулся кто-нибудь из молодых! Скорее всего, она симпатизирует Бао-юю, а может быть, Цзя Ляню! Пусть она выбросит из головы эту дурь! Если я домогаюсь ее, а она мне отказывает, кто осмелится взять ее к себе в дом? Это во-первых. Кроме того,

если она полагает, что старая госпожа ее любит и выдаст замуж где-нибудь на стороне, то ошибается. Пусть запомнит, что, в какую бы семью она ни попала, все равно ей не уйти из моих рук! Я смирюсь только в том случае, если она умрет или даст обет до конца дней своих вообще не выходить замуж! Если же она думает по-иному, пусть сейчас же изменит свое намерение и прикинет, какие выгоды она получит, приняв мое предложение!

Цзинь Вэнь-сян был согласен с Цзя Шэ и на каждую его фразу только поддакивал.

– Не вздумывай обманывать меня! – предупредил его Цзя Шэ. – Завтра я велю своей жене еще раз поговорить с Юань-ян. Если она и после этого будет упорствовать – не ваша вина. Но если она согласится, не сносить вам своей головы!

Поддакнув, Цзинь Вэнь-сян вышел и возвратился домой. Не передавая ничего жене, он сам позвал Юань-ян и рассказал ей о своем разговоре с Цзя Шэ.

Задохнувшись от гнева, Юань-ян выкрикнула:

– Даже если б я дала согласие, вам пришлось бы сначала отвести меня к старой госпоже и попросить у нее разрешения.

Старший брат и его жена решили, что Юань-ян одумалась, и были очень довольны. Вань-ян тотчас повела Юань-ян к матушке Цзя.

В это время в комнате матушки Цзя собрались госпожа Ван, тетушка Сюэ, Ли Вань, Фын-цзе, Бао-чай с сестрами, несколько пожилых женщин-экономок, чтобы поболтать и развлечься. Вдруг все увидели Юань-ян, вошедшую в сопровождении жены своего старшего брата; девушка опустилась на колени перед матушкой Цзя и стала рассказывать, как с ней говорила госпожа Син, как беседовала в саду жена ее брата и что ей сказал сегодня брат.

– Так как я не дала согласия старшему господину Цзя Шэ, – продолжала она, – он заявил, что я либо влюбилась в Бао-юя, либо только ожидаю, что меня выдадут замуж на стороне. Он пригрозил мне, что, если даже я скроюсь на небе, все равно не уйду из его рук и он будет мне мстить! Но я пойду наперекор ему! В присутствии всех, кто здесь есть, я клянусь, что никогда не выйду замуж не только за Бао-юя, но и за Бао-цзиня, Бао-иня [147] , драгоценного небесного владыку или яшмового владыку. Даже если вы захотите этого, почтенная госпожа, можете резать меня, но вашего приказания я не выполню! Я буду служить вам до тех пор, пока вы не уйдете на запад [148] . Но и после этого я не стану жить с отцом, матерью или со старшим братом! Я покончу с собой или постригусь в монахини! Пусть у меня язык отсохнет, если я вру! Призываю в свидетели Солнце и Луну, всех добрых и злых духов, Небо и Землю – пусть они подтвердят, что я все это говорю совершенно искренне!

147

Здесь игра слов: Бао-цзинь – драгоценное золото, Бао-инь – драгоценное серебро.

148

Уйти на запад – то есть умереть.

Надо сказать, что, идя сюда, Юань-ян спрятала в рукаве ножницы. Как только она произнесла последние слова своей клятвы, она выхватила ножницы и стала резать волосы. Служанки бросились удерживать ее и отняли ножницы, хотя она успела вырезать целую прядь. К счастью, волосы у нее были густые, поэтому отрезанная прядь была не слишком заметна.

Матушка Цзя вся затряслась от гнева и закричала:

– У меня осталась только одна надежная служанка, а они вздумали строить против нее козни!