Сон в красном тереме. Том 1

Цао Сюэцинь

Тетушка Сюэ в это время переехала в уединенный тихий домик на северо-восточной стороне. «Сад Душистой груши» привели в порядок, и в нем расположились девочки вместе с учителем, который должен был обучать их театральному искусству. Кроме того, со всего дома собрали женщин, когда-то умевших петь и танцевать, – сейчас они уже были седыми старухами – и послали их присматривать за девочками и наставлять их. Всеми расходами, жалованьем, приобретением необходимых вещей поручили ведать Цзя Цяну.

Жена Линь Чжи-сяо докладывала госпоже Ван:

– Двенадцать буддийских и даосских монахинь уже прибыли, получено двадцать наборов даосских одеяний. Есть также одна священнослужительница

с небритой головой. Она уроженка Сучжоу, ее предки принадлежали к ученому служилому сословию, но, так как с самого детства она отличалась слабым здоровьем, для нее купили заместителей. Однако все старания оказались напрасными, и девушка выздоровела лишь после того, как вступила в секту пустоты [71] . Вот почему она стала священнослужительницей, а волосы так и не сбрила. Монахине этой сейчас восемнадцать лет, и зовут ее Мяо-юй – Прекрасная яшма. Родители ее умерли, при ней находятся лишь две старые мамки да девочка-служанка. Литературу она знает прекрасно, глубоко постигла канонические книги и недурна внешностью. Ей стало известно, что в городе «Вечного спокойствия» есть священные реликвии богини Гуань-инь и древние канонические книги, написанные на пальмовых листьях. И вот в прошлом году она вместе со своей настоятельницей, которая умела весьма искусно гадать, приехала в столицу и поселилась в монастыре Муни за западными воротами. В прошлую зиму настоятельница отошла в другой мир и, умирая, наказывала Мяо-юй ни в коем случае не возвращаться на родину, а оставаться здесь и ожидать, пока исполнится то, что предначертано ей судьбой. Вот почему Мяо-юй осталась и не сопровождала гроб с телом покойной в обратный путь на родину.

71

Секта пустоты – название одной из сект буддизма.

– Почему же вы не пригласили ее к нам? – спросила госпожа Ван.

– Мы ее приглашали, но она говорит: «В знатном доме притесняют людей, я туда не пойду!» – ответила жена Линь Чжи-сяо.

– Да, ясно, ведь она из чиновной семьи, а значит – немного заносчива, – кивнула госпожа Ван. – Но может быть, послать ей пригласительное письмо?

Жена Линь Чжи-сяо одобрительно кивнула и вслед за тем вышла, чтобы велеть писцу составить пригласительное письмо Мяо-юй и распорядиться на следующий день приготовить для нее паланкин.

Прочтите следующую главу, и вы узнаете, что произошло дальше.

Глава восемнадцатая, рассказывающая о том, как благодаря милости государя Юань-чунь навестила родителей и как Бао-юй перед всей семьей показал свои таланты

Между тем в покои госпожи Ван вошел человек и доложил, что требуются шелковые ткани для оклейки различных вещей и поэтому просят Фын-цзе выйти и распорядиться. Потом пришел еще один человек с просьбой, чтобы Фын-цзе разрешила получить золотую и серебряную посуду. Благодаря этому у госпожи Ван и служанок из главного господского дома не было ни минуты свободного времени.

Бао-чай, прекрасно понимавшая все происходящее, предложила:

– Давайте уйдем и не будем мешать.

Она встала и в сопровождении остальных отправилась в комнаты Инь-чунь.

Все эти дни госпожа Ван проводила в хлопотах. Только к десятому месяцу все было полностью готово к встрече Гуй-фэй, и распорядители работ полностью сдали все в соответствии со счетами и описями. Утварь и письменные

принадлежности были расставлены по всем комнатам, были закуплены птицы, журавли, олени, зайцы, гуси и куры для сада. Девочки, которые находились под присмотром Цзя Цяна, разучили двадцать или тридцать актов из различных пьес. Буддийские и даосские монахини выучились читать священные книги.

После этого Цзя Чжэн немного успокоился и пригласил матушку Цзя в сад, чтобы она все проверила и осмотрела.

Лишь после того, как все было придирчиво осмотрено, Цзя Чжэн написал извещение ко двору. И в тот же день пришел ответ от государя, в котором он милостиво разрешал Гуй-фэй в пятнадцатый день первого месяца будущего года – в день праздника фонарей, навестить своих родителей. После получения этого разрешения во дворце Жунго ни днем, ни ночью не было покоя, все занимались приготовлениями, так что даже не удалось как следует отпраздновать Новый год.

Не успели и глазом моргнуть, как подошел праздник фонарей. Восьмого числа прибыл главный придворный евнух, чтобы окончательно все осмотреть и сделать последние распоряжения, а также назначить места, где переодеваться, где отдыхать, где принимать поздравления, где устраивать пиры, где спать. Потом прибыл старший евнух, ведающий охраной, и привез с собой множество младших евнухов, которые расположились в шатрах. Было в точности указано, где должны члены семьи Цзя входить и выходить, откуда должна подаваться пища, где совершать церемонии. На пути ко дворцу Жунго чиновники из ведомства работ и столичный градоначальник расчищали улицы.

Цзя Шэ и другие следили за тем, как мастеровые вышивали цветы на праздничных фонарях и готовили фейерверк. Таким образом, в четырнадцатый день первого месяца – в канун приезда Гуй-фэй – все было полностью готово. В эту ночь никто во дворце не спал.

Наконец наступил пятнадцатый день месяца. Рано утром, еще во время пятой стражи, матушка Цзя и остальные женщины встали и нарядились в соответствии со званиями и положением.

В «саду Роскошных зрелищ» были развешаны занавесы с изображением пляшущих драконов, вышитые фигурами фениксов шторы; все сверкало золотом и серебром, сияло жемчугами и драгоценными каменьями; из курильниц плыли лилейные ароматы, в вазах благоухали букеты роз. Стояла глубокая и торжественная тишина, никто не смел даже кашлянуть.

Цзя Шэ неотлучно находился на западном конце улицы, на которой стоял дворец, а матушка Цзя дожидалась у ворот дворца Жунго. Улица была закрыта для посторонних, в обоих ее концах стояла стража.

Вдруг в минуту самого напряженного ожидания верхом на коне прискакал дворцовый евнух. Цзя Шэ принял его и осведомился, какую весть он привез.

На это евнух ответил ему:

– Вы слишком рано забеспокоились! Гуй-фэй приедет только к вечеру. Она еще должна откушать в полдень, в два часа съездить в «храм Драгоценного духа» поклониться Будде, в пять часов побывать во «дворце Великой светлости», где она примет угощение и вместе с государем полюбуется праздничными фонариками и лишь после этого тронется в путь.

– Если так, – сказала Фын-цзе, обращаясь к матушке Цзя, – вы пока можете уйти к себе, а когда подойдет время, вернетесь.

И матушка Цзя, оставив все дела в саду на попечение Фын-цзе, удалилась.

Распорядители приказали расставить повсюду восковые свечи, зажечь фонари, а сами повели евнухов обедать. Но неожиданно с улицы донесся конский топот, и вслед за тем, запыхавшись и размахивая руками, вбежало около десятка евнухов, и те, которые обедали, сразу поняли, что едет Гуй-фэй, и поспешили занять свои места.