Сон в красном тереме. Том 2
Шрифт:
Фын-цзе приказала женщинам все подробно записать, а вещи передать жене Чжоу Жуя, пока не будет выяснена истина.
Никто не знал, что мамка Чжан находится в родственных отношениях с женой Ван Шань-бао. Однако после того, как жена Ван Шань-бао стала доверенной служанкой госпожи Син, она перестала интересоваться своими родственниками. Старуха Чжан возмущалась, раза два ругалась с ней, и с тех пор они не разговаривали. И вот сейчас, услышав такую новость, жена Ван Шань-бао, которая не могла забыть, как ее ударила Тань-чунь и оскорбила Ши-шу, решила отыграться за все на старухе Чжан. С этой
– Передачи всех этих вещей не случайны! Ясно, что вещь, из-за которой устроен обыск, тоже принесли со стороны. Следовало бы допросить эту Жу-хуа, госпожа!
– Сама знаю! – оборвала ее Фын-цзе.
Они попрощались с Си-чунь и отправились к Ин-чунь. Та уже спала, служанки тоже собирались ложиться, поэтому пришлось долго стучать в ворота.
– Барышню не тревожьте, – первым долгом распорядилась Фын-цзе.
Они направились в комнаты служанок. Так как Сы-ци приходилась жене Ван Шань-бао внучкой по женской линии, Фын-цзе захотелось посмотреть, не станет ли жена Ван Шань-бао в чем-либо покрывать девушку, и она внимательно следила, как та обыскивала вещи Сы-ци. У служанок, вещи которых были осмотрены первыми, обнаружить ничего не удалось, но, когда очередь дошла до сундука Сы-ци, жена Ван Шань-бао для вида порылась в нем и стала закрывать его со словами:
– Ничего особенного здесь нет!
– Что это значит? – запротестовала жена Чжоу Жуя. – Есть ли, нет – все равно надо обыскивать тщательно, иначе будет несправедливо!
С этими словами она сунула руку в сундук, вытащила оттуда пару мужских носков, атласные туфли и небольшой сверточек. Когда его развернули, в нем оказался маленький жезл, символизирующий Слияние двух сердец, и письмо. Все было передано Фын-цзе.
Поскольку Фын-цзе давно управляла хозяйством и ей часто приходилось читать письма и проверять счета, она была немного грамотной. Она взяла у жены Чжоу Жуя письмо, написанное на красной бумаге, и принялась читать его:
«Когда в прошлом месяце ты приезжала домой, родители обо всем догадались. Но поскольку твоя барышня еще не вышла замуж, наше заветное желание неосуществимо! Если возможно встретиться с тобой у вас в саду, сообщи мне через мамку Чжан. При встрече мы сможем поговорить лучше, чем дома. Непременно приходи! Четки из ароматного дерева, которые ты посылала, я получил. В знак моей любви посылаю тебе мускусный мешочек. Прими его!
Твой двоюродный брат Пань Ю-ань».
Фын-цзе невольно рассмеялась. Жена Ван Шань-бао даже не предполагала, что между Сы-ци и ее двоюродным братом существует какая-то любовная история, и при виде туфель невольно смутилась. Услышав затем, как засмеялась Фын-цзе, прочитав красную бумагу, она спросила:
– Наверное, это счет и там есть ошибки, потому вы смеетесь, госпожа?
– Да, да, – подтвердила, улыбаясь, Фын-цзе. – Но этот счет невозможно подсчитать. Твоя фамилия Ван, ты бабушка Сы-ци, значит и ее двоюродный брат должен носить фамилию Ван. Откуда же взялся Пань?
Услышав такой вопрос, женщина сначала крайне удивилась, но, так как увернуться от прямого ответа было невозможно, она нехотя стала рассказывать:
– Тетку Сы-ци отдали замуж в семью Пань, поэтому ее
– Ну вот и хорошо, – улыбнулась Фын-цзе. – Сейчас я тебе прочту, что здесь написано.
Она прочла письмо вслух. От страха все растерялись.
Таким образом, жена Ван Шань-бао, которая взялась вскрыть проступки служанок, неожиданно поймала собственную внучку. Это смутило и рассердило ее.
Жена Чжоу Жуя и три других женщины, слушая Фын-цзе, даже высунули языки от удивления и укоризненно качали головой.
– Ты слышала, тетушка? – воскликнула жена Чжоу Жуя. – Разговаривать больше не о чем, все ясно. Что ты скажешь?
Жена Ван Шань-бао не знала, куда деваться от стыда. Пристально глядя на нее и посмеиваясь, Фын-цзе говорила жене Чжоу Жуя:
– Вот здорово! Матери незачем было стараться, девчонка сама нашла себе жениха.
Жена Чжоу Жуя тоже ехидно улыбалась. Жене Ван Шань-бао не на ком было сорвать свой гнев, ей ничего не оставалось, как бить себя по щекам и приговаривать:
– Старая дура! И за что такой позор на мою голову? Быстро же меня постигло возмездие!
Женщины едва сдерживали смех. Некоторые служанки в душе злорадствовали, другие сочувствовали жене Ван Шань-бао.
Заметив, что Сы-ци стоит молча, опустив голову, не испытывая ни страха, ни смущения, Фын-цзе удивилась. Но так как было уже поздно, она не стала допрашивать девушку и только приказала двум женщинам сторожить ее, опасаясь, как бы та ночью не покончила с собой. Затем, захватив с собой все вещественные доказательства вины девушки, Фын-цзе отправилась отдыхать, намереваясь на следующий день снова заняться этим делом.
Но случилось так, что ночью у нее началось сильное кровотечение, на следующий день она чувствовала себя совершенно больной и наконец, не выдержав, пригласила врача. Исследовав ее пульс, врач выписал рецепт и предупредил ее, что нужно беречь себя. Мамки побежали с рецептом к госпоже Ван, та очень расстроилась. Таким образом, история с Сы-ци временно отодвинулась на задний план.
В этот день госпожа Ю навестила Фын-цзе, посидела у нее немного и решила отправиться к Ли Вань. Неожиданно вошла служанка и пригласила госпожу Ю к Си-чунь. Когда госпожа Ю пришла, Си-чунь рассказала ей, что произошло накануне вечером, и приказала принести вещи Жу-хуа.
– Все это Цзя Чжэнь действительно подарил ее старшему брату, – осмотрев вещи, подтвердила госпожа Ю. – Только не следовало приносить эти вещи сюда, а то «дарованное превратилось в ворованное». – Дура ты! – обозвала она затем Жу-хуа.
– Вы распустили девчонок, а теперь ругаете их, – заметила Си-чунь. – Как мне смотреть в глаза сестрам, если мои служанки оказались опозоренными? Еще вчера вечером я просила Фын-цзе забрать Жу-хуа от меня, но она не захотела. Хорошо, что вы пришли – скорее заберите ее! Можете ее поколотить, убить или продать – мне все равно!
Жу-хуа упала на колени и, горько плача, умоляла о пощаде. Госпожа Ю и кормилица принялись уговаривать Си-чунь смилостивиться.
– Она сделала глупость, но больше не посмеет. Прости ее – ведь она тебе прислуживает с самого детства.