Сон в начале тумана

Рытхэу Юрий Сергеевич

Охотимся мы так. Когда моржи спят на льдинах, то надо подходить тихо, чтобы не спугнуть. Лучше всего, когда дует несильный ветер, чтобы можно на парусе подплыть. Сон у моржа чуткий, и он может издали услышать даже легкий всплеск весла. Подходим ровно так, чтобы наверняка насмерть поразить зверя. Иначе уйдет, свалится в воду. Стрелять надо под левую лопатку, прямо в сердце. А голова у моржа крепкая, не всегда пуля берет ее… На плавающего так идем. Носовой или я смотрим вокруг. Как завидим стадо или одинокою — бросаемся за ним на всех веслах

и парусах. Морж — зверь ходкий, иной раз его трудно догнать. Стрелки стоят и ловят его на прицел. Тут выбирать не приходится — над водой только голова. Раненый уже не так быстро уходит. Тогда байдара подплывает, и охотник кидает в него гарпун… Вот так.

— Гарпунить я не смогу — значит, мне остается быть стрелком, — заключил Джон.

— Ты верно меня понял, — улыбнулся Орво.

На исходе первого дня сделали привал на песчаной косе. Сварили убитую по пути нерпу и, поев как следует, завалились вповалку в тесной палатке.

Джон проснулся рано и, пока товарищи спали, обошел косу. Его поразило обилие плавника. Здесь были обломки досок, огромные бревна, части обшивки кораблей со следами медных заклепок.

Вернувшись к палатке, Джон радостно сообщил Орво:

— Здесь столько лесу, что можно построить настоящий большой дом!

— Кончим охоту на моржа, привезем тебе столько бревен, сколько надо, — ответил Орво. — Строй себе дом, какой тебе нравится.

— Отличная мысль! — воскликнул Джон.

Попутный ветер гнал байдару на восток. То и дело в воде показывались черные круглые нерпичьи головы, но никто не стрелял: берегли патроны для главного зверя — моржа. Орво попросил у Джона листочек бумаги, карандаш и довольно точно нарисовал береговую линию от Энмына до Берингова пролива.

— Мы прошли вот эти мысы, — показывал Орво с видом учителя географии. — К вечеру прибудем в Инчовин, а там уже рукой подать до Ирвытгыра…

— Корабль! — крикнул носовой.

Из-за скалистого мыса медленно выплывал большой корабль. У него не было парусов. Из большой трубы валил черный дым. Орво схватился за бинокль и долго молча всматривался в судно. Джону не терпелось взглянуть на корабль, но не хотелось обнаруживать перед Орво свое нетерпение.

— По-моему, это не американское судно, — медленно произнес Орво, передавая бинокль Джону.

Это было паровое судно со специальными ледовыми обводами по ватерлинии. На носу можно было различить в бинокль его название, но Джон никак не мог прочитать его, пока не догадался, что буквы русские. Чуть ниже их уже латинскими литерами было выведено: «Vaigach».

— Это русское судно, — сказал Джон, возвращая бинокль Орво.

Он не чувствовал никакого волнения и сам дивился своему спокойствию. С каким-то безразличием он подумал о том, что, случись это некоторое время назад, его радости не было бы предела: ведь появление судна означало бы для него возвращение в привычный, так называемый цивилизованный мир.

Уже можно было различить на капитанском мостике фигурки

людей, приставивших к глазам бинокли и подзорные трубы. Они разглядывали байдару с не меньшим любопытством, чем чукчи — судно. «Вайгач» лег в дрейф. Русские махали руками, подзывая к судну байдару. Орзо повернул рулевое весло. С борта «Вайгача» спустили веревочный трап. Орво ловко поймал конец его и полез на корабль, бросив Джону:

— Иди за мной.

С трудом поднявшись по ускользающему веревочному трапу, Джон ступил на палубу и поздоровался:

— Еттык!

— Етти, — улыбнулся чукча из команды корабля, очевидно служивший переводчиком и проводником.

Старший офицер «Вайгача», пристально вглядываясь в Джона, сказал рядом стоящему мичману:

— По-моему, он беловат для чукчи.

— Мне тоже так кажется, — согласился мичман и прибавил: — У прибрежных чукчей и эскимосов нередки совсем белесые. Ведь какие только корабли не заходят в чукотские стойбища! Блондин — это еще не так удивительно. Говорят, возле залива Святого Лаврентия есть селение, где жители — сплошь потомки негров!

— Начальник Русской географической экспедиции хочет знать ледовую обстановку до мыса Биллингса, — переводчик обратился к Орво.

— Могу показать на карте, — вежливо ответил Орво.

В капитанской рубке на стене висела большая гидрографическая карта северо-восточного побережья азиатского материка. Орво подали указку, и он коротко и толково показал скопления льдов и даже дал прогноз ледовой обстановки.

Капитан был доволен и велел подать Орво чарку водки.

— Отчего такой светлый твой товарищ? — спросил у Орво переводчик.

— Он белый, — коротко ответил Орво, осторожно принимая чарку, наполненную до краев огненной жидкостью.

— Что вы говорите! — удивился переводчик и перевел слова Орво капитану.

Тот на хорошем английском языке обратился к Джону с вопросом, кто он такой и откуда.

— Мое имя Джон Макленнан. Я живу в селении Экмын. Там находится и моя семья. Сам я родом из Порт-Хоупа, из провинции Онтарио в Канаде, — учтиво ответил Джон.

— Извините нас, что мы не оказали вам достойного приема. Мы это немедленно исправим, — смущенно произнес капитан и отдал какое-то приказание на русском языке.

— Благодарю вас, — Джон слегка наклонил голову. — Мы и не ожидали иного приема. Когда я служил на одном из канадских судов, наше отношение к аборигенам было нисколько не лучше. Чарка водки за ценные сведения — это достаточная награда для туземца. Не правда ли?

Джон еще раз поклонился и с высоко поднятой головой вышел на палубу.

Орво замешкался, но Джон не стал его дожидаться и с помощью товарищей, сидевших в байдаре, спустился по веревочному трапу.

Старик появился, увешанный подарками. Из накладного кармана камлейки торчала бутылка с дурной веселящей водой. Часть подарков, чтобы не растерять, он осторожно бросил с палубы и только потом полез по трапу.