Сон в Нефритовом павильоне
Шрифт:
Глава тридцать девятая
О ТОМ, КАК ВЕРХОВНЫЙ ПОЛКОВОДЕЦ ЯН ОКРУЖИЛ СЮННУ НА ГОРЕ ХЭЛАНЬШАНЬ И КАК СЛОЖИЛ ГОЛОВУ ХАН ЕЛЮЙ
Соединив свое войско с отрядами монгольских конников, хан решил напасть на стан императора, но мины стали в позицию «созвездие дворца» — никакому воителю ее не сломить, не то что предводителю сюнну! Словно стены неприступной крепости, высятся сверкающие ряды мечей и копий, щитов и повозок. И на рассвете хан понял, что
— Монголы — стойкие воины, — обратилась Хун к Яну. — Нужно перестроить войска в положение «восемь врат».
Ян согласился, войска стали в позицию «восемь врат», закрыв четверо ворот, а четверо других оставив открытыми. Монголы, слыхом о таком не слыхавшие, кинулись в отворенные ворота, но едва попали в середину минского стана, как все ворота захлопнулись и всадники оказались перед частоколом мечей и копий. Тут распахнулись восточные ворота, монголы бросились к ним, а ворота перед самым их носом захлопнулись. Тогда открылись западные ворота, монголы — к ним, а те уже на запоре. Огляделись — северные ворота распахнуты, побежали туда — и те захлопнулись. Все пути отрезаны! Заметались, подняли крик монголы.
— Колдовство! Когда мы охотились на тигров, то никогда не теряли горной тропы, а здесь — куда ни пойдем, всюду ворота!
Вдруг откуда-то сверху послышался грозный голос:
— Вы в западне, монгольские воины! Будь у вас даже крылья, вам не выбраться! Император страны Мин обещает сохранить вам жизнь, если вы доставите ему голову преступного хана Елюя!
Голос умолк — и тотчас раскрылись южные ворота. Скоро тигроловы были уже за пределами стана минов, а когда явились к хану, принялись вопить:
— Полководец минского войска получает подмогу от самого Неба, нам его не осилить! Сдавайтесь, великий хан!
И тут из стана минов донесся пушечный выстрел, и воины Яна бросились на сюнну со всех двенадцати направлений.
Хан подозвал Лу Цзюня и Тобара.
— Опять мы попали в трудное положение, — проговорил он. — Надо пробиваться!
Схватив копье, Елюй вскочил на коня, велел воинам следовать за ним, но не успели они сделать и шагу, как сзади появился седовласый воин с секирой.
— Стой, хан! — крикнул он. — Перед тобой командующий передовым отрядом минского войска Лэй Тянь-фэн!
Хан поворотил коня и ринулся на Лэя. Начался поединок, но неожиданно появился какой-то всадник и прокричал:
— Великий хан! Брось этого старика — у тебя за спиной искусница Хун!
Лэй Тянь-фэн успел-таки разглядеть верхового: то был изменник Лу Цзюнь. Лэй издал яростный вопль и бросился за ним в погоню.
— Остановись, подлый Лу Цзюнь! — прокричал Лэй на всем скаку. — По тебе давно уже тоскует моя секира, чтобы отсечь тебе пять частей тела, [325] чтобы вспороть твое брюхо и поглядеть, все ли шесть внутренностей у тебя человечьи!
325
Пять частей тела — туловище, руки и ноги.
— Забываешься, каторжник, — обернувшись, прошипел предатель.
Но Лэй, сверкая глазами, взметнул секиру
Лэй Тянь-фэн повернул коня и приготовился продолжить схватку с ханом, но в это время в стане минов загрохотали разом многие барабаны, и вперед выступил отряд под началом славной Хун. Перепуганный хан попытался бежать на северо-восток, но и там были его враги. Подошли отряды Дун Чу, Ма Да и Су Юй-цина, и сюнну оказались в железном кольце. Хан подозвал Тобара.
— Нас окружили, и я должен спастись, чтобы потом отплатить врагам за поражение! Потому заботься о себе сам — мне сейчас не до тебя!
— Я слышал, будто противящийся Небу погибает, — нахмурился Тобар, — а покорствующий Небу благоденствует. С давних пор мечтали мы захватить страну Мин, но ни разу нам не способствовала удача. Вот и сегодня мы терпим поражение, значит, если не склонимся перед минами, то нарушим волю Неба! Не будет ли верней, великий хан, подчиниться всесильному Небу, сложить оружие и спасти тем свой народ?!
Хан поднял копье, в гневе готовясь ударить строптивого Тобара, но тот успел отскочить в сторону. Хан издал боевой клич, встал на коня, подпрыгнул и, дважды перевернувшись в воздухе, оказался за спиной обступивших его минских воинов, подхватился и побежал к горе Хэланьшань. А Тобар, тяжело вздохнув, сдался. Император, узнав о захвате Тобара, решил самолично допросить его:
— Глупый варвар, ты помогал своему господину грабить великую державу Мин, был ему первым помощником! Почему же теперь отдал себя в наши руки?
Опустив голову, не скрывая слез, Тобар отвечал:
— Пусть я глупый варвар, но во мне течет ханьская кровь: ведь я потомок Цай Вэнь-цзи, [326] дочери ханьского князя Цая. Хотя родился я на земле варваров, не чужая мне страна Мин. Я давно в ссоре с ханом, давно противны моим ушам его мерзкие речи. Да, я совершил огромное прегрешение, убивал минов, оказался заодно с преступным ханом, пренебрег славной кровью предков! Я предатель — казните меня!
Выслушав исповедь пленного, император проговорил:
326
Цай Вэнь-цзи (Дай Янь, 177 —?) — дочь государственного деятеля и литератора Цай Юна, поэтесса. Попала в плен к южным сюнну и пробыла там двенадцать лет, родив за это время двух детей.
— Поклянись, что от чистого сердца признаешь себя побежденным, и тогда мы сохраним тебе жизнь!
Заливаясь горькими слезами, Тобар поднял глаза к небу, произнес слова клятвы, потом прокусил себе палец и собственной кровью начертал эти слова.
Император с улыбкой взглянул на Яна.
— Не может человек заглушить в себе голос крови! Взгляните-ка, этот Тобар ни речами, ни повадками не похож на сюнну!
Сын Неба повелел развязать пленника и определить его в минский отряд.
— Хан остался теперь в одиночестве, — обратился к императору Ян. — На горе Хэланьшань он словно рыба в сетях или птица в силке. Я думаю, надо обложить его и взять живым!