Сон в Нефритовом павильоне
Шрифт:
Он повернулся к приятелям.
— Хмель до сих пор туманит мне голову, в таком виде я не могу явиться домой. Зайду-ка ненадолго в терем, послушаю музыку.
Друзья пришли в ужас.
— Вы с ума сошли! В тереме полно сластолюбцев, они совратят вас, и вы не оберетесь позора! Не смейте даже думать об этом!
Цзи-син усмехнулся.
— Вступая в мир, мужчина должен познать и добро и зло, только тогда он сможет судить о них здраво. Поезжайте домой, а я буду скоро за вами.
Он спешился, дослушал мелодию и решительно пошел к терему.
В те времена в столичных зеленых теремах жили сотни
Слива-в-снегу обитала в первом тереме, и за ней волочился министр Хо, младший брат зятя императора. Это был богатый вельможа тридцати одного года, с ранней юности привыкший к сомнительным развлечениям и бывший кумиром столичной молодежи. В тот день министр ездил в горы Благотворной Весны любоваться весенними цветами, а вечером собирался поужинать и развлечься музыкой у своей возлюбленной. Приготовив все необходимое для ужина, гетера решила поиграть на цитре. И вдруг в терем вошел незнакомый ей юноша в бирюзовом халате, прекрасный, как ясная луна над четырьмя морями, прелестный, как весенний бутон, окропленный росой. Совсем еще молодой; но уже уверенный в себе и решительный, он улыбнулся, сел и сказал:
— Проходя мимо вашего терема, я услышал звуки цитры, и мне захотелось узнать, кто это играет. Как вас зовут?
Он говорил, а сам не спускал глаз с гетеры, любуясь ее смуглым лицом, длинными узкими глазами, ярко-алыми губами, бровями, похожими на бабочек, и зубами как свежий снег.
Красавица отвечала соловьиным голосом:
— Меня зовут Слива-в-снегу.
— А меня Ян, и я большой охотник до всяких развлечений; не сыграете ли еще что-нибудь на вашей цитре?
Неожиданно появился посыльный и подал хозяйке письмо; она прочитала и проводила посыльного к выходу. Цзи-син взял письмо, которое лежало на столике, и пробежал его глазами:
«Сегодня меня вызывают во дворец, поэтому свидание вечером не состоится, наш весенний пир переносится на послезавтра».
Вернулась гетера, приказала служанке принести вина и говорит Цзи-сину:
— Если вы в самом деле любите развлечения и зашли ко мне, чтобы послушать музыку, то должны отведать и моего вина. Прошу вас, юный — господин!
Цзи-син улыбнулся, и они начали подливать друг другу в бокалы. Когда же солнце скрылось за горами на западе, юноша испуганно вскочил.
— Уже смеркается, а я обещал отцу и братьям, что скоро вернусь с прогулки! Нужно спешить. Ждите меня завтра!
Гетера проводила его, но ничего не ответила. Едва Цзи-син вышел за ворота, как к нему бросились поджидавшие его друзья.
— Вы что, забыли о своем доме? Ведь на дворе уже ночь!
Когда Цзи-син вернулся домой, старый Ян проворчал:
— Отчего так поздно?
— Увлекся красотой гор, не заметил, как стемнело, — бросил юноша на ходу.
— Был бы отец дома, он бы тебя наказал, — недовольным голосом произнесла Фея. — Ты об этом не подумал?
— Уж очень красива природа на закате, — улыбнулся Цзи-син.
Когда же вернулся из дворца князь, старый Ян обратился к нему:
— Весна и на меня подействовала — хочу погулять по
Князь не рискнул отпустить отца одного. Он пригласил наложниц и сказал им:
— Отец желает на несколько дней поехать в наше поместье. Я не могу положиться только на слуг, придется кому-то из вас проводить старика. Хун в ответ:
— Лотос на сносях, Фея приболела, поэтому поеду я!
Князь согласился и сообщил отцу, что собирается послать ему в поддержку одну из наложниц. Старый Ян помолчал и ответил:
— Может, ты их всех троих отправишь со мной? Только к чему это — я ведь всего на несколько дней уезжаю.
Но князь стоял на своем:
— Нет, одному вам ехать опасно, пусть возле вас будет Хун.
— У нее и так немало забот, — ответил старик. — Уж лучше тогда я возьму с собой Фею!
Князь кивнул и сказал:
— Советую вам взять, кроме моих наложниц и слуг, кого-нибудь из внуков, так будет надежнее, а со мною останется Хун.
Старый Ян отвечал:
— Пусть поедет Жэнь-син, ему полезно повидать свет и людей, а то он слишком замкнут.
На другой день процессия двинулась в путь. Князь с сыновьями проводил путешественников до окраины и покатил во дворец. Цзи-син вернулся домой и загрустил. И тут появилась Хун, увидела его печальное лицо и стала утешать:
— У Багряного Облака я посадила когда-то несколько ив, и теперь, когда мне становится грустно, я вспоминаю их и будто въяве вижу, какие красивые они выросли, — и печаль проходит!
Цзи-син улыбнулся.
— А я увидел вас, услышал ваши речи, и стало на душе легче, словно я побыл возле матушки!
Князь со старшими сыновьями вернулся домой поздно и сразу лег спать. К Цзи-сину сон не шел, юноша зажег свечу и решил почитать. И вдруг в памяти всплыло все, что произошло с ним во время поездки в горы. Он захлопнул книгу и тяжело вздохнул.
— Мне скоро четырнадцать, пора познать любовь женщины! Лицом я не хуже Ду Му-чжи, [449] так пусть Слива-в-снегу забросает меня апельсинами, как красотки Янчжоу поступили когда-то!
449
Лицом я не хуже Ду Му-чжи… — В молодости поэт (см. словарь) славился необыкновенной красотой.
Долго он еще ворочался, наконец не выдержал и встал. Облик красавицы гетеры неотступно маячил перед ним. Он позвал мальчика-слугу и вышел из дома.
Тем временем гетера тоже неотрывно думала о юноше Яне: увидев его всего раз, она уже не могла его забыть, и в мыслях ее царило смятение: «За все годы, что прожиты в зеленом тереме, знала я многих мужей, повидала немало и юнцов из богатых семей, но такого, как молодой Ян, встретила впервые. Но едва судьба свела нас, как тут же пришлось нам расстаться! Ах, если бы он знал, как я тоскую без него, непременно пришел бы снова!» Когда же настала глубокая ночь и поднялась в небо полная луна, она увидела на пороге своего терема юношу в бирюзовом халате… Да это же Ян! Радостная, она выбежала ему навстречу. Ян ласково взял ее за руки и говорит: