Сон в Нефритовом павильоне
Шрифт:
— А как звали твою госпожу?
— Ее имя Хун. Она занимала первый зеленый терем в Ханчжоу.
Фея оживилась.
— Так ты и есть преданная служанка знаменитой Хун? Я не была с ней знакома, но много слышала про нее и по рассказам полюбила ее, как сестру. Это хорошо, что ты хранишь память о ней!
Слезы полились из глаз Лянь Юй ручьем.
— Увы, я знаю, что моя госпожа погибла. Но, может быть, она перевоплотилась в вас? Если вы — Хун, то, умоляю, не скрывайте этого от меня. Все говорили, что не было в мире красивее и добрее женщины, чем моя Хун. А вы так же красивы и добры, как она! Нет, наверно, просто Небо сжалилось над моим горем и послало
На другой день Фея постучала в спальню госпожи Инь.
— Мне сказали, что в этом доме две госпожи. Вас я уже знаю, но нельзя ли мне засвидетельствовать свое почтение другой госпоже? Хотя, может быть, я чего-то не понимаю, ведь я выросла в зеленом тереме и не знаю правил поведения в приличных домах.
Инь попросила Лянь Юй показать Цзя спальню Хуан. А та, между прочим, уже выведала у слуг о красавице гетере, что могла. Те в один голос хвалили Фею и особенно ее красоту. Это очень разозлило Хуан, и всю ночь она проворочалась с боку на бок. Рано утром, сидя за туалетом, она посмотрела на себя в зеркало, подвела брови и горестно вздохнула.
— И почему только Небо пожалело красоты для меня, с лихвой наградив ею Инь, а теперь еще и какую-то гетеру?
От злобы и зависти щеки у нее затряслись. И тут говорят, что Фея просит принять ее. Хуан даже позеленела от ненависти. А что случилось дальше, об этом вы узнаете из следующей главы.
Глава десятая
О ТОМ, КАК В ПОКОИ ФЕИ ПРОНИК НЕЗНАКОМЕЦ И КАК ПРОДАВАЛА ВОЛШЕБНОЕ ЗЕЛЬЕ СТАРУХА
Услышав о приходе Феи, Хуан позеленела от ненависти. Но спохватилась, подумав: «Если ловят рыбу — на крючок наживляют завлекательную приманку, если ловят зайца — силки хорошенько укрывают. И я не глупее других: где нужно — посмеюсь, а где нужно — поплачу, но сумею обвести эту певичку. Быть ей у меня в руках!» С приветливым видом госпожа Хуан пригласила Фею к себе. Та первым делом посмотрела на лицо госпожи — оно было странным: белое, но почему-то с зеленоватым оттенком, глаза на нем холодные, как далекие звезды, а губы тонкие! Хуан улыбнулась, даже встала навстречу гостье и говорит:
— Я много слышала о тебе, а теперь вот и вижу. Да, вкус у моего супруга неплохой, ничего не скажешь! Значит, отныне нам с тобой жить одной семьей, а нет лучше, чем жить душа в душу, ничего друг от друга не тая, верно?
— Спасибо вам за доброту, — поклонилась Фея. — Нам, жалким гетерам, не часто доводится слышать любезные, ласковые речи. Я, наверно, и ответить вам не сумею, как надо. Простите мое невежество и мою невоспитанность.
Госпожа Хуан рассмеялась.
— Ты только дурочкой не прикидывайся, я этого не люблю. А на прощанье запомни: если мне кто-нибудь приглянется, ему хорошо будет, а если кто не по сердцу придется, того я возле себя не потерплю.
Фея откланялась и вернулась к себе в раздумье: «Некогда Ли Линь-фу [177] тоже улыбался, а за пазухой нож держал. Так и госпожа Хуан: разговаривала со мной ласково, а в словах ее чудился мне подвох. Нужно быть настороже, чтобы не попасться в ловушку».
На следующий день Хуан сама пожаловала к Фее во флигель. Возле Феи сидели две служанки.
— Кто эти девки? — начала разговор Хуан.
Это служанки, которых я привезла с собою, — ответила Фея.
Хуан внимательно оглядела служанок.
177
Ли
— Похвально, что ты не бросила своих старых слуг. Им повезло. А как их звать?
— Одну Су-цин, ей тринадцать лет, она — умница. Вторую — Цзы-янь, ей одиннадцать, она хорошая девочка, но пока еще мало в чем смыслит.
— И у меня две служанки, Чунь-юэ и Тао-хуа, — рассмеялась госпожа Хуан. — Обе мне преданы, но и глупы обе.
Через несколько дней Фея в сопровождении Су-цин зашла к госпоже Хуан. Та взяла гостью за руки и говорит:
— Как хорошо, что ты пришла, — одной очень тоскливо!
И добавляет, обращаясь к Чунь-юэ:
— Сегодня мы с госпожой Цзя будем беседовать целый день. Во флигеле скучает Цзы-янь, пойди к ней и пригласи ее погулять в саду.
Служанка госпожи Хуан поклонилась и ушла.
— Расскажи мне про гору Лазоревого града и про вашу реку, как она называется? — первым делом спросила служанка у Цзы-янь.
— Гора высокая, вся покрыта густым лесом, а река называется Сюньянцзян. На берегу — павильон. А вокруг очень красиво. Жаль, что ты не видела, — ответила она.
— А чем твоя госпожа занималась в Цзянчжоу?
— Принимала гостей в зеленом тереме, играла в своем домике на лютне. Все веселей, чем здесь.
— А какой домик был у твоей госпожи?
— Обыкновенный: по углам четыре столба, стены из глины и бумагой оклеены, дверь спереди, дверь сзади.
— А наш молодой господин Ян Чан-цюй часто там бывал?
— Чуть не каждый день приходил, а уходил на рассвете.
— А сколько раз он у вас ночевал?
— Откуда мне знать!
— Не ври. Я же тебе подруга, никому не скажу, — хихикнула Чунь-юэ.
— А я и не вру, — обиделась Цзы-янь.
Все так же хихикая, Чунь-юэ приблизила губы к уху Цзы-янь и что-то шепнула ей. Та отстранилась и сказала:
— Что он говорил — не знаю, а что моя госпожа сказала, я слышала. «Считайте меня своим другом!» — вот как она сказала.
Чунь-юэ хотела спросить еще о чем-то, но увидела вышедшую в сад Лянь Юй, сейчас же встала и ушла, бросив на ходу:
— Засиделись мы. Наверно, меня уже хозяйка ищет. Все это время госпожа Хуан беседовала с Феей и играла с нею в «шесть-шесть». [178] Вдруг хозяйка отодвинула доску и говорит:
178
«Шесть-шесть» («шуанлу») — игра, отдаленно напоминающая нарды. Каждый из двух играющих получал по шесть фишек, которые надо было провести на другую сторону доски в соответствии с количеством выпавших очков; возникающие при этом комбинации имели определенные названия.
— Я вижу, ты образованная. Наверно, и каллиграфию знаешь? Покажи, как ты пишешь.
— Гетеры умеют писать только записочки своим возлюбленным, тут не до каллиграфии, — улыбнулась Фея.
Но госпожа Хуан не отступилась и велела служанке принести кисть и тушечницу.
— На днях я сама занялась от нечего делать каллиграфией, — сказала она. — Покажи, как у тебя это получается.
Фея опять отказалась. Хуан криво усмехнулась, взяла кисть, изобразила несколько знаков, поморщилась и говорит: