Сонеты 119, 99 Уильям Шекспир, — лит. перевод Свами Ранинанда
Шрифт:
...
«Возрадуйся, белорукая богиня, светлая Селена, кроткая, светлокудрая королева!».
Впрочем, содержание гимнов Гомера, очередной раз подтверждает неординарную версию предложенную мной, в которой предоставлены убедительные аргументы в пользу того, что сонеты 153 и 154 при написании были посвящены Елизавете, а не «тёмной леди», как это утверждалось в научных диссертациях и публикациях подавляющего большинства критиков от академической науки.
Безусловно, строка 7 сонета 99, подтверждена исторически, что Елизавета уже в немолодом возрасте была серьёзно озабочена начавшимся выпадением
Итак, в строках 1-7, автор обратился к двум ему знакомым женщинам, первая юная фрейлина королевы, тайная любовница молодой Саутгемптон, который с ней тайно повенчается в связи с беременностью. Вторая женщина сама Елизавета, она не молодая, но по-прежнему претензионная, порой жестокая.
Молодой Саутгемптон, упомянут в сонете 99 поверхностно по касательной, в итоге, кроме автора, который задал риторический вопрос и обращался от первого лица, есть третье действующее лицо «молодой человек» с «с пурпурной гордыни дыханием», это Саутгемптон.
Строки 8-9, для лучшего понимания подстрочника следует читать вместе, так как входят в одно предложение. Стоит отметить совокупность содержания строк 6-13 составляет собой многосложное предложение, в которое входят три односложных разделённых знаками пунктуации «точкой с запятой.
«The Roses fearfully on thorns did stand,
One blushing shame, another white despair:
A third, nor red nor white, had stol'n of both,
And to his robbery had annex'd thy breath» (99, 8-11).
«Розы, наполненные страхом на шипах — стояли,
Одни краснеющим стыдом, каждая вторая отчаяньем белым:
Третьи, ни красным, ни белым, похищенным — у обоих,
И к его ограблению, захватившая твоё дыхание (за ним)» (99, 8-11).
В строках 8-9, повествующий при помощи литературных символов аллегорически описал реакцию придворной челяди и фрейлин на сам факт выпадения волос у обожаемой ими королевы: «Розы, наполненные страхом на шипах — стояли, одни краснеющим стыдом, каждая вторая отчаяньем белым», и связанные с эти событием переживания приближённых из числа придворных.
Основной литературный приём в строках 8-11, семантическая «антитеза», в которой на основании созданного контраста автором было сформировано противопоставление. Под словом аллегорическим символом «Roses», «Розы», автор подразумевал фрейлин королевы, юных особ из доверенных семей аристократических кланов, лояльных королеве. Впрочем, в среде аристократических кланов, считалось за честь служить при дворе, тем более королеве. Строка 11, по сути является зашифрованным посланием, адресованным юноше, но не имеющего никакого отношения к предыдущим строками 6-10.
Безусловно, строка 11 сонета 99, «и к его ограблению, захватившая твоё дыхание (за ним), по смыслу должна была продолжать написанное в строке 5, ибо она являлась стоящий автономно представляя собой одно предложение: «У моей любви венах ты тоже, чрезвычайно окрашенный». Где речь шла о «чрезвычайно окрашенном» «пурпурном цвете» дыхания Саутгемптона.
В условиях елизаветинской «косноязычной» автократии в отношении говоривших или написавших
Краткая справка.
Антитеза — риторическое противопоставление, стилистическая фигура контраста в художественной или ораторской речи, заключающаяся в резком противопоставлении понятий, положений, образов, состояний, связанных между собой общей конструкцией или внутренним смыслом.
Антитеза, как семантическая фигура, построенная по принципу контраста в противопоставлении, наблюдает целый ряд структурно-семантических типов. Т.Г. Хазагеров и Л.С. Ширина называют, вслед за античной традицией, такие подвиды: акротеза, амфитеза, диатеза, парадиастола, аллойоза, синкризис, грамматическая антитеза, квазиологическая антитеза («Общая риторика», 1994, стр. 129—130).
В строках 10-11, повествующий бард расширил тему, где аллегория литературных символов приобрела ассоативный характер: «Третьи, ни красным, ни белым, похищенным — у обоих, и к его ограблению, захватившая твоё дыхание (за ним)», где отрылся образ женщины, балансирующей на грани срыва, интраверной и параноидальной Елизаветы.
Утончённая ирония пронизывает строки 8-11, в которые автором мастерски вплетённая в качестве литературного приёма антитеза, построенная по принципу контраста в противопоставлении, сделавшая строку необычайно выразительной и самобытной. Можно отметить, что Шекспир очередной раз показал себя в сонете 99, как великолепный мастер «антитезы».
Краткая правка.
Ирония (от др.-греч. «притворство») — сатирический приём, в котором истинный смысл скрыт или противоречит (противопоставляется) явному смыслу; вид тропа: выражающее насмешку лукавое иносказание, когда в контексте речи слова употребляются в смысле, противоположном их буквальному значению. Которое обозначается при помощи иронии, где некий объект или субъект высмеиваются, ставится под сомнение, сатирически разоблачается и отрицается его значимость под маской похвалы и напускного одобрения.
*НАПУСКНОЙ, напускная, напускное.
1. Деланный, несоответствующий натуре, притворный. Напускная важность. Напускная весёлость.
2. прил. к слову напускн. во 2 знач. (спец.).
Синонимы: деланный, искусственный, лицемерный, ложный, мнимый, наигранный, нарочитый, насильственный, неестественный, неискренний, ненатуральный, поддельный, показной, принуждённый, притворный
Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935—1940.
Литературный образ оборота речи «on thorns did stand», «на шипах — стояли», можно встретить во многих пьесах барда, например, в пьесе Шекспира «Зимняя сказка», акт 4, сцена 3: