Сонеты. Гамлет в переводе Николая Самойлова

Шекспир Уильям

Потасканным, в сединах и морщинах,

Тогда твержу, себя за грех виня:

Чудовищна любовь к себе в мужчинах.

Хваля тебя – хвалюсь в себе тобою,

Украсив старость юною судьбою.

63

Against my love shall be as I am now,

With Time's injurious hand crushed and o'erworn;

When hours have drained his blood and filled his brow

With lines and wrinkles; when his youthful morn

Hath travelled on to age's steepy night,

And all those beauties whereof now he's king

Are vanishing, or vanished out of sight,

Stealing away the treasure of his spring:

For such a time do I now fortify

Against confounding age's cruel knife

That he shall never cut from memory

My sweet love's beauty, though my lover's life.

His beauty shall in these black lines be seen,

And they shall live, and he in them still green.

63

Когда

мой друг войдёт в мои года

Разбитым и потрёпанным судьбою,

Кровь истощится, станет как вода,

Пойдёт к закату утро голубое.

Старуха старость постучится в дверь

Поблекнут краски царственные ныне,

А в довершенье всех других потерь

Краса, как цвет весны его покинет.

От этих лет пытаясь защитить

Я тороплюсь построить укрепленье,

Когда захочет друга смерть убить

Спасу прекрасный облик от забвенья.

Защитой станет чёрная строка

В ней образ друга будет юн века.

64

When I have seen by Time's fell hand defaced

The rich proud cost of outworn buried age;

When sometime lofty towers I see down rased,

And brass eternal slave to mortal rage;

When I have seen the hungry ocean gain

Advantage on the kingdom of the shore,

And the firm soil win of the wat'ry main,

Increasing store with loss, and loss with store;

When I have seen such interchange of state,

Or state itself confounded to decay,

Ruin hath taught me thus to ruminate:

That Time will come and take my love away.

This thought is as a death, which cannot choose

But weep to have that which it fears to lose.

64

Безжалостна у Времени рука

Пощады нет богатству и гордыне,

И башню, простоявшую века,

И бронзу вечных статуй опрокинет;

Я вижу как голодный океан

Водой на царство суши наступает,

А берег волны рушит, как таран –

Баланс захватов и потерь равняет;

Чередованье этих перемен

Внушает, что закончится всё крахом,

Потери

учат думать: грозен тлен,

В урочный час любовь погубит махом.

При этой мысли хочется рыдать

О том, что есть, но страшно потерять.

65

Since brass, nor stone, nor earth, nor boundless sea,

But sad mortality o'ersways their power,

How with this rage shall beauty hold a plea,

Whose action is no stronger than a flower?

O how shall summer's honey breath hold out

Against the wrackful siege of batt'ring days,

When rocks impregnable are not so stout,

Nor gates of steel so strong, but Time decays?

O fearful meditation! Where, alack,

Shall Time's best jewel from Time's chest lie hid?

Or what strong hand can hold this swift foot back,

Or who his spoil of beauty can forbid?

O none, unless this miracle have might,

That in black ink my love may still shine bright.

65

Раз бронзу, камень, твердь земли и море –

Всё бренность бытия разрушат в прах,

Как выжить красоте в неравном споре,

В ней стойкости не больше, чем в цветах.

Как может устоять дыханье лета,

Попав в осаду беспощадных дней,

Когда и с скалам не по силам это,

Железные ворота не прочней.

Пугает мысль: надёжных нет укрытий,

Где мой алмаз от Времени хранить,

Кто в силах удержать поток событий,

И красоту от порчи защитить?

Никто не совершал такого чуда,

Спасу любовь в чернилах – первым буду.

66

Tired with all these, for restful death I cry:

As to behold desert a beggar born,

And needy nothing trimmed in jollity,

And purest faith unhappily forsworn,

And gilded honour shamefully misplaced,

And maiden virtue rudely strumpeted,

And right perfection wrongfully disgraced,

And strength by limping sway disabl d,

And art made tongue-tied by authority,

And folly (doctor-like) controlling skill,

And simple truth miscalled simplicity,

And captive good attending captain ill:

Tired with all these, from these would I be gone,

Save that, to die, I leave my love alone.

66

Устав, взываю к Смерти: – Нет терпенья

Достоинство с рожденья в нищете,

Нарядное ничтожество в веселье,

И вера позабыта в суете,

И почесть воздают не по заслугам,