Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров
Шрифт:
— Бо-кал! — по слогам ответил тот. — Один бокал! — и стал медленно, прикрыв от удовольствия глаза, опорожнять его. Выпил до донышка, счастливо посмотрел на своих женщин. — Если есть счастье в жизни, то оно было только что.
Сонька отодвинула от него пустой бокал:
— Счастье не любит, когда его много.
Михелина зацепила вилочкой крабовый салат, поднесла ко рту, с подчеркнутой улыбкой заметила:
— Они все время смотрят на нас.
— Пусть смотрят, — ответила Сонька, тоже
— А если свистнут полицию?
— С какого пня? — удивился Михель, явно хмелея.
— Они узнали нас.
— Пусть докажут!
— Докажут, — усмехнулась Сонька. — Мы без документов.
— Ну и чего делать?
— Обедать.
Неожиданно Груня поднялась, улыбнулась «жениху» и не спеша направилась к их столику.
— Идет к нам, — прошептала Миха.
— Спокойно, — произнесла Сонька и спокойно стала резать ножом мясо.
— Я ее зашибу! — также тихо произнес Михель.
— Спокойно, сказала!
Гудзенко подошла к ним, мило улыбнулась.
— Здравствуйте, — и обратилась к Соньке: — Я не обозналась? Вы — Соня?
Та подняла на нее удивленные глаза, произнесла на крайне плохом русском:
— Вы что-то хотите?.. Я не очень понимаю по-русски.
— Вы — Соня, — повторила воровка. — Я вас узнала. Сонька Золотая Ручка.
— Что эта женщина хочет от тебя, мама? — по-французски спросила Миха.
— Она говорит какую-то чушь, и я ничего не могу понять. — Сонька повернулась к воровке, на плохом русском объяснила: — Извините, мадам… Вы, видимо, обознались.
— Нет, не обозналась! — Та не уходила, продолжала настырно улыбаться. — Я ж тебя хорошо помню, Соня. Еще с Сахалина! Когда золотишко мыли. Помнишь?
От своего столика за происходящим внимательно наблюдал «жених».
— Мама, — вмешалась на французском Михелина, — попроси эту даму дать нам возможность нормально пообедать!.. Что за идиотские манеры?
— А это твоя доченька так не по-нашему лопочет?
— Оставьте нас в покое, иначе я позову полицию! — Сонька махнула официанту. — Гарсон!
Вдруг Михель поднялся, жестом велел официанту остановиться и на приличном французском заявил:
— Я сейчас сам объясню мадам!
— Папа! — попыталась остановить его дочка. — Не делай этого! Она сейчас уйдет!
— Если эта свинья не понимает по-французски, то я объясню по-русски!
— Михель, прекрати! — выкрикнула Сонька.
— Минуточку!
Он собственноручно налил в один бокал сначала Груне, затем себе. Гудзенко, по-прежнему не убирая улыбки, с интересом наблюдала за ним.
— Это моя семья, — перешел на русский вор. — Любимая жена и дочка!.. Мы пришли покушать! А вы мешаете! Лезете со всякими идиотскими вопросами!
— Они нерусские?
— Мы все тут нерусские!..
— Усекла, господин.
Они стукнулись бокалами, осушили их до дна, после чего Михель показал Груне в сторону ее столика:
— Катись к своему хахалю и больше не возникай! Иначе кумпол пополам!
— Как скажете, господин! — Гудзенко поставила пустой бокал на стол, окинула еще раз быстрым взглядом Соньку и Михелину и заспешила на свое место.
Захмелевший Михель грузно опустился на стул, гордо посмотрел на женщин:
— Ну, как я отшил эту суку?.. Даже французский вспомнил!
— Молодец, — кивнула Сонька. — Теперь черта с два мы отсюда выйдем.
— Как пообедаем, так и выйдем!
— Ты что, не соображаешь, что сейчас наделал? — тихо спросила Михелина. — Она ведь все поняла.
Вор перевел растерянный взгляд с Соньки на дочку:
— Ну, поняла… И что?
— Они из полиции.
Он откинулся на спинку стула, вытер салфеткой вмиг вспотевший лоб.
— Ну, шняга… И чего теперь?
— Соображай, — пожала плечами Сонька. — Сам заварил, сам расхлебывай.
Михель посидел в раздумье, затем решительно взял бутылку с вином, налил полный фужер.
Сонька спокойно наблюдала за ним.
— Ты чего задумал? — тревожно спросила Михелина.
— Пойду к ним, позаливаю маленько, — он поднялся, сделал пару шагов, оглянулся. — Главное, не пропустите момент. — И неровным шагом двинулся в сторону столика филеров.
— Мам, останови его, — прошептала Миха.
— Пусть идет. Он мужчина.
— Но его повяжут!
— Будем надеяться на лучшее.
Они видели, как Михель подошел к столику Груни и «жениха», попросил разрешения присесть и, получив таковое, стал разговаривать с ними. «Жених» поддерживал беседу, чему-то смеялся, бросая взгляды в сторону Соньки и ее дочки. Груня же искренне радовалась веселому собеседнику, подсела к нему поближе и даже выпила с ним на брудершафт.
И тут случилось нечто совсем неожиданное.
Михель вдруг поднялся, обеими руками ухватился за край стола и с силой опрокинул его на сидящих.
«Жених» и Груня рухнули на пол, вся еда и посуда повалилась на них, сидевший рядом народ от испуга завизжал и бросился по сторонам.
Сонька и Михелина, сразу оценив ситуацию, выскочили из-за стола и тут же кинулись к выходу.
В неразберихе добежали до входной двери, чуть не сбили с ног растерянного швейцара и вырвались на улицу.
Метнулись в поисках экипажа, перебежали на противоположную сторону улицы и только здесь запрыгнули в подкатившую пролетку.