Соннасарнова. Элит
Шрифт:
Старуха все скрежетала, но слабо, было заметно, что она довольна тем, что ее покой потревожили. Это было очевидно всем присутствующим, и Кэйн слабо усмехнулся. Он уже открыл было рот, чтобы продолжить, но старуха вскинула руку и заставила его молчать.
— Погоди, покажу я кое-что.
Она вытянула руки перед собой, морщинистыми ладошками внутрь, и между ладошек ее появилось слабое сияние. Вскоре оно расширилось, и в ореоле света можно было увидеть толстую золотую нить. Она сверкала, и казалось, что и сама излучает сияние.
—
— Это жизненная нить твоего друга, — усмехнулась старуха.
Тейн и Кэйн еще раз внимательно посмотрели на крутящуюся нитку.
— А глянь-ка сюда!
Нить Тейна исчезла, а вместо нее появилась другая. И пока она крутилась в руках старухи, та истерично хохотала. Нить, на этот раз возникшая в ее руках, была все еще ярка, хоть и заметно тоньше предыдущей. Странность составляло другое: нить не была ровной и целой. На ней красовались целых семь узелков, как будто бы ее уже семь раз рвали и связывали.
— Дьявольская старая карга, — глядя на нить, недовольно проворчал Кэйн.
— Семь узелочков, доктор Кэйн, целых семь! — смеялась старуха, как будто бы это была какая-то очень удачная шутка. — Как думаешь, восьмой она выдержит?
— Я не за тем пришел! — разозлился Кэйн. — Прячь свою пряжу, и ответь на вопрос!
Старуха с прищуром поглядела на него, нитка между ладоней исчезла.
— Так уж и быть, — соблаговолила она.
Кэйн все еще был зол, даже палец, которым он указал на Тейна, подрагивал.
— Этот человек, — начал Кэйн, — может взаимодействовать с тенью. Я хочу знать способ, чтобы благодаря этому спасти Его.
— Его? — переспросила старуха. — Ищешь выход. Похвально. А мог бы подумать о том, из-за кого тебе пришлось искать эти пути.
— Это был несчастный случай, — отмахнулся Кэйн.
— Так ли это? — задумчиво улыбнулась старуха. Больше минуты она молча смотрела на Кэйна.
— Так ответь на вопрос, — наконец, не выдержал тот.
— Ответ уже есть у тебя.
Кэйн непонимающе глядел на нее.
— Если не понимаешь — изъян в тебе. А сейчас я устала и желаю отдохнуть, оставьте меня.
— Но…
— Аудиенция окончена! — резко рявкнула старуха.
Кэйн аж вздрогнул, смерил ее ледяным взглядом и направился к выходу. Если бы взглядом можно было убивать, или хотя бы замораживать, старуха бы уже окоченела.
— Эй, Повелитель тени, — вдруг окликнула старуха, — зачем тебе вся эта суета? Человек рядом с тобой все равно долго не проживет.
— Мне скучно, — уходя, бросил Тейн.
Глава 4. Избравшему один путь, не разрешается пойти по другому
Electa una via, non datur recursus ad alteram
— У тебя холодильник печально пуст, — укоряюще заметил Кэйн, заглядывая в небольшой холодильник в номере повелителя теней.
— Ошибаешься.
Фира смирился, что придется довольствоваться кофе — лидирующим продуктом на кухне этого номера. Конкуренцию ему могли составить только молоко и сахар, но, собственно, победила дружба — Кэйн добавил в свою чашку все три ингредиента, вышел с ней в единственную комнату и расположился в кресле.
Тейн следил за ним насмешливым взглядом.
— Наши дальнейшие действия?
Кэйн проигнорировал вопрос. Решив было, что человек горюет из-за холодильника, Тейн вскоре отмел эту мысль, догадавшись, что тот задумался над дилеммой посерьезнее.
— То есть подсказку ты проморгал? — задал он другой вопрос.
Кэйн раздраженно передернул плечами, явно не склонный вступать в диалог.
— Что ж, у тебя будет время. — С этими словами Тейн стал собираться.
Выйдя из дверей отеля, он блаженно улыбнулся. Наконец у него есть возможность вернуться к своему обыкновенному образу жизни. Алкайдэ достал из бумажника билет в оперу. До начала оставался час. Это время он решил посвятить неторопливой прогулке по улицам Суюди.
В назначенный час он уже сидел в ложе на удобном кресле, оббитом пурпурным бархатом. Тяжелые портьеры медленно разъехались в стороны. Сказочное действо началось. Костюмы были бесподобны, с чарующими голосами певцов не сравнились бы и сирены.
Однако Тейн поймал себя на том, что не испытывает ни малейшего интереса к тому, что творится на сцене. Вместо этого все мысли его были поглощены этим странным новым знакомым и теми событиями, в которые по воле случая был вовлечен Тейн. Он не мог сказать, что был недоволен всем этим. Впервые за долгое время случилось нечто, нарушавшее размеренное течение его будней. Нечто, что могло бы, возможно, наконец рассеять его скуку.
Невольно мысли его обратились вспять, выхватывая из памяти, бездонной, как древний колодец Саат, образы последних лет его жизни. Многих и многих последних лет, так мало различавшихся между собой. От скуки он начал изучать самые различные искусства. Он объездил весь мир, бесконечные выставки, театры, филармонии, концерты, чудеса архитектуры мелькали перед его внутренним взором как картинки калейдоскопа.
Но вот рой мыслей ринулся дальше. Теперь эти картины походили не на ярких и красочных бабочек, как предыдущие, но на уродливых насекомых, обитающих в вечной темноте.
Содрогнувшись, Тейн отогнал мрачные воспоминания. Он поднялся и направился к выходу, не глядя на сцену, где в миллионный раз умирала Джульетта, чтобы воскреснуть через несколько минут и рассеять волшебство сказки.
Кэйн как раз наливал себе очередную чашку кофе, когда вошел Тейн.
— Ну, как мыслительные успехи?