Соня и Александра
Шрифт:
Аппетит пропал, да и рыба остыла. Владимир ковырнул вилкой зажаристую кожицу и поморщился. Выдавил лимон и осторожно попробовал кусок. Рыба была переперчена, но недосолена. На столе стояла солонка, и Владимир без особой надежды потряс ею над рыбиной. Рыба стала соленой, горькой и кислой. Даже чтобы не расстраивать девушку, он не смог проглотить ни куска. Хотя как говорила в таких случаях бабушка, если тебе не нравится еда, значит, ты или недостаточно голоден, или уже сыт. И была права.
Владимир терпеливо ждал, когда из кухни появится официантка. Она, наконец, пришла, осторожно ступая, уже обеими руками держась за спину.
– Мне, к сожалению, пора, – сказал Владимир. – Можно счет?
Она с тоской посмотрела
– Мне не нужен чек. Просто скажите, сколько я должен, – предложил Владимир.
Официантка назвала сумму, такую ничтожную, такую смешную, что ему стало опять неловко. Но она спокойно объяснила:
– Когда мама была здорова, она брала только плату за основное блюдо – рыбу или мясо. А салаты, хлеб – за счет заведения. Она считала, что неправильно брать с людей деньги за нарезанные помидоры или огурцы. Или хлеб. Нельзя же брать с людей деньги за хлеб. Вот я поддерживаю эту традицию.
– Но ведь вы нуждаетесь! – возмутился Владимир. – Сейчас все берут деньги за салат. Это отдельное блюдо. А салат у вас отличный. И за воду берут, и за хлеб тем более!
– Но рыба вам не понравилась, – улыбнулась она, – в дорогом ресторане вы бы вернули это блюдо, а повара бы уволили в тот же день.
– Просто у меня на рыбу аллергия. И я наелся салатом. Вот, возьмите, – он положил на стол купюру.
– Это много.
– Считайте, что это – чаевые. Вы меня прекрасно обслужили.
– Спасибо. Я возьму. Знаю, что не должна, мама бы не одобрила, но я возьму. – Женщина как будто уговаривала сама себя.
– Еще раз спасибо. Пусть у вас все будет хорошо, – искренне пожелал Владимир.
Он уходил так же, как пришел, – пробираясь по тропинке, потом по берегу моря, и, наконец, добрался до поляны своего комплекса, где все было накрыто к ужину и обнаружилось неожиданно много народу.
– Мама встала к плите! – его едва не сшиб с ног пробегавший Константин. – Она приготовила свое фирменное рагу!
– И я должен сказать, что обожаю рагу, – тут же понял намек Владимир.
Константин поднял вверх большой палец. Владимиру совсем не хотелось есть, а вот выпить он бы не отказался – во рту остался горький привкус рыбы. К своему облегчению, он увидел, что Соня сидит за столом в компании Давида и разодетой женщины, считавшейся хозяйкой. На Соне были новые бусы, по всей видимости, только что приобретенные из неиссякаемых запасов хозяйки. Она опять поразила Владимира внешним видом – не изменила своему стилю «всего слишком». Укладка сверкала лаком и стояла колом, если так можно сказать о волосах. Макияж немного поплыл. Запах парфюма легко забивал запах специй. Давид сидел немного с краю, через стул от женщин, как бы деликатно отстраняясь от дамских разговоров. За угловым столом с новыми гостями сидел странный мужчина, на этот раз с головоломкой в руках. На нем были другие шорты и другая футболка, которые по качеству не уступали тем, что он носил накануне, – такие же вылинявшие и застиранные до дыр. Нынче он и вовсе ходил в одном шлепанце, что его совершенно не смущало, и предлагал новым гостям разгадать головоломку – соединенные между собой железные скобы. Гости пытались крутить скобы то так, то эдак, но ничего не выходило. Мужчина был счастлив. Секрет фокуса оказался прост – нужно просто дернуть посильнее. Гости удивились, что головоломка требовала применения не логики, а силы, но за старания им предложили приз: маленькую бутылку оливкового масла, шоколадку, колокольчик, мешочек с благовониями. Гости радовались неожиданному развлечению и пустяковому, но приятному подарку и в хорошем настроении ждали фирменного рагу.
За одним из столов Владимир увидел старика с палкой, который вместе с ним сидел в кафе у моря. Это казалось совершенно неправдоподобным – старик не мог добраться из одного места в другое
Он налил себе вина, которое стояло на столе, перелитое из бутылки в графин; вино оказалось, конечно, лучше, чем то, что подали в кафе, но сейчас ему не было никакого дела до качества напитка. Владимир пытался понять, как мог старик, не выпускавший палку из рук, оказаться здесь. Хранитель сидел в той же позе, что и в кафе, опершись подбородком о палку, смотрел вперед и никого не видел. Перед ним уже стояла тарелка с рагу – первая порция. Почему его кормили первым, игнорируя гостей? Кем был этот старик?
Пока Владимир думал, что, вернувшись в Москву, сразу же купит легкое успокоительное, Соня переключилась с разговора о бусах на другую тему. Повод нашелся тут же, под рукой, точнее, перед глазами. Константин играл с маленьким мальчиком, который днем катался с горки на детской площадке.
– Какой милый мальчик, – сказала Соня хозяйке.
– Да, – ответила та, но тут же встала и пошла раскладывать на столе товары для продажи.
Константин отвлекся от мальчика и побежал на кухню – его звала Ирэна. На столах появились порции с рагу. Владимир не стал говорить Соне, что уже ел салат в кафе, чтобы не вызвать лишних вопросов, поэтому покорно принял тарелку. Рагу было вкусным. Да что говорить, просто отличным. Так готовила бабушка Владимира – единственная женщина, которую он любил, и единственная женщина, которая любила его. Рагу было таким же простым, как салат, как хлеб, как дешевое вино. Горячим, с грубо порезанной картошкой, на которую не осталось сил, местами пережаренное, местами сыроватое, так что можно было отличить, какая часть блюда перележала на середине сковороды, на самом жару, а какая – по бокам. Владимир, распробовав, ел с удовольствием, а вот Соня ковырнула вилкой и отодвинула тарелку.
Из кухни вышла Ирэна. Следом за ней семенил Константин. Управляющая подходила к гостям и спрашивала, как им понравилось блюдо. Рядом стоял ее сын и подливал гостям в бокалы вино. Гости улыбались и благодарили. Ирэна дошла до их стола и сразу увидела, что тарелка Сони почти не тронута.
– Вам не понравилось? – Ирэна улыбнулась вежливо, но угрожающе.
Константин быстро налил в бокалы вино, выудив откуда-то из-за спины новую бутылку.
– Я на диете, а здесь картошка, – ответила Соня.
– А мне очень понравилось, – признался Владимир, но не для того, чтобы сгладить бестактность Сони.
Он показал тарелку, на которой ничего не осталось, – так он делал в детстве, для бабушки, показывая, что все съел, до последней крошки.
– Как вы провели день? Все в порядке? – Ирэна оставалась любезной хозяйкой.
– Я гулял, дошел до кафе на берегу, – признался Владимир.
– Как там София? – Ирэна сняла фартук и присела.
– София?
– Хозяйка кафе. Мы были подругами. Вместе выросли. Она меня не помнит сейчас, – сказала Ирэна.
– Она разрисовала меню. Ее дочь беременна.
Соня слушала Владимира, раскрыв рот.
– Бедная София. За что ей такая судьба? А муж ее так же мучает гостей аккордеоном?
– Да, отрабатывает свой хлеб. Так дочь сказала.
– Про хлеб – это в точку. В болезни Софии ее муж виноват. И все из-за этого кафе… – вздохнула Ирэна и задумалась.
– Там красивые ставни, – сказал Владимир, поскольку хотел узнать больше.
– Это я их расписывала. И интерьер создавала. София считала, что я должна писать картины или реставрировать мебель. Ругала меня, что я не стала развиваться, учиться… – улыбнулась Ирэна, – она всегда считала меня талантливой. Надо будет зайти к ним, лаком все покрыть. Давно собираюсь, но сил не хватает. Не могу Софию видеть в таком состоянии.